Банано-обтекаемость: Опыт сущей литературной критики Сергей Огольцов

Красивый заголовок получился, даже и не спорь, что да, то – да. Изысканность чувствуется, и некий флёр особенный, в лучших традициях академического стиля.

О чём книга? Вопрос детск (sic!) беспредельно. До умиления.

Как и всякая другая у любого каждого она, конечно же, о себе любимом. И именно потому представляет собой —

а) гносеологически:

отчёт о 3-х месяцах познавательного изучения той части членов общества, что тщатся представить себя восприемниками российской литературы;

б) онтологически:

углубление в главный вопрос бытия – стоит ли мне (а если да, то как) быть дальше в условиях самоуничтожения людского рода. Тут речь не лишь о братоубийственных бойнях – серп занесён уже над яйцами единственного оправдания существованию людей – способности человека к творчеству;

в) психологически:

отслеживание перемен в моём душевном равновесии. От настороженной внимательности – к разочарованности – к неприятию – к отрицающей аннигиляции.

Лицам непривычным к общению без околелых околичностей и к восприятию живой речи, а также жертвам глобализированной склеротизации путём чипирования людского стада, предлагаю для доходчивости (это последний шанс, на большее мне не потянуть) нижеследующие Рецензию и Отповедь на Рецензию.

Роман без границ рус., Журнал "Москва" (2024). Проверено 16 сентября 2024.

Роман действительно тяжелый, а моментами – беспощадно жестокий в своей неприкрытой исторической правде. (1)

…произведение состоит из множества небольших глав (в среднем по 5–6 страниц), что облегчает чтение и позволяет автору смело перемещаться из одного хронотопа в другой. Поначалу это может путать, сбивать с толку, но со временем становится неотъемлемой частью не только темпоритма, но и идейной наполненности книги. (2)

…как минимум одну достойную книгу Алексей Варламов написал. (3)

1) “историческая правда” настолько же сапоги всмятку, как и попытки разграничить секс на “нормальный” и “противоестественный”;

2) “хронотопная темпоритмика” присутствует и идёт навстречу особям не преодолевшим свой симптом Дауна;

3) понятие достоинства нельзя натягивать на книгу-раскраску для затушёвки контуров на потребу вышестоящих и из шкурнических интересов калякающего.

И окончательный довод в попытке оправдаться перед собой, за едва выносимые муки в ходе знакомства с артефактом, превозносимым г-жой Гоголевой:

Ни-ни! Ни капли не выёжываюсь, а просто – ах уел, уел меня уже по полной расклад грядущего вырождения литературы под мертвящим засильем БК премиантов.

И знаю наперёд – набат мой не дойдёт, не сократит число бездарных копиистов. Зато умирая смогу сказать: я бился до конца против превосходящих полчищ челбот-зомбиев на балансе у бюрократо-«матрёшек» тоталитарного полицейского мироедства.

Эпиграф

«Бездарность есть грех, неверное определение своего места и призвания в мире. Воля к бездарности всегда есть боязливое приспособление к «миру».

Н. Бердяев «Смысл творчества» гл. 7

Несколько странными стали казаться повадки деятелей области, традиционно именуемой «российская литература».

Или таки клеплю на них облыжно? А сдвиг приключился не у них, а у самой области? Как, например, был сдвинут «телефон», превращённый в одну из многих функций мобильного барина на каждом из двуногих.

Однако прекратим сползать на постороннести. Самое время посмотреть в глаза самому себе наиправдивейше голубым-из набора своих самых честных взоров, и признаться – а широк ли твой круг общения среди деятелей, на чьи повадки бочку катишь? То-то и оно, что фиг да нифига!

Впрочем, отсутствие личного знакомства не довод в серьёзных дебатах. Это в прежние времена требовалось мучить себе желудок совместным съеданием пуда соли, а нынче достаточно прочесть пару абзацев индивидуума, чтоб он показал себя во всей красе, как на ладони у Кинг-Конга.

Пока что статья наша течёт словно реченька. Почти безупречно. Малюсенький глюк (но это между нами) – вынести слово «грех» в эпиграф. Не то чтобы «низзя!», однако «айа-яй». Грешно нарушать негласную конвенцию между разными категориями ряженых (СП не писяет в горшок РПЦ!) Изволь придерживаться нормативной модели поведения в отведенной тебе области. Если, допустим, запахиваешь на ниве литературной критики, слово «насмешка», обязано автоматически подменяться «десакрализацией». Одним дрескодом не отделаешься. Ибо нет права на ошибку у провозвестников предстоящего кумира в нашей целевой группе на текущий финансовый год. Вот почему критики собаку съели (и не одну!) в области терминов, блюдут чистоту рядов и уважают родственников на элитарно-ключевых постах. А деятели более нижних ступеней иерархии подстроятся сами собой. Что для писателя важнее: Божий дар или благоприятствующая раскрутка? То-то же…

Так что эпиграф выше разумения областных автохтонов, он обращён, скорее к тем, кого ещё можно спасти: не позволяйте малодушной трусости удушить сидящую внутри вас гармоническую личность.

Согласен – сам акт убийства можно скрыть, но последствия не сходят с рук даже и в отсутствие улик. Воздаяние сурово и неотвратимо, как альбатрос Кольриджа на шею убийцы. Смрад пробивается сквозь все ароматичные аэрозоли, да и шею до мозолей трёт…

А всё почему? Побоялся поверить в свою способность стать бесподобным кутюрье или сварщиком от Бога… да мало ли…

Бездарно взять на себя постылый труд и всю жизнь партачить? Из-за того, что приходишься внучатым племянником кому-то, кто может пристроить и замолвить? Эх, простота!

И вообще, в ней столько ещё неясностей. В литературе, то есть.

1,5 миллиона армян в геноциде, 6 млн евреев в холокосте, но – поди ж ты! – величайшим творением литературы за весь богатый событиями ХХ век стал «Улисс» Джойса, запущенный фингалом под глаз героя/автора поддатым солдатом в самоволке.

Да, но, помимо геноцида с холокостом случались не менее интенсивные трагедии. Они-то как же? Замалчивались?

Отнюдь. Излиты и продолжают изливаться миллионами слов, лозунгов, проклятий… и… и…

Короче, если помимо извечно подымаемых российской литературой: «Кто виноват?», «Что делать?», «Как докатилась ты до жизни такой?» – кому-то вдруг забрезжит предположительный ответ и по другим вопросам, то не зря карячился, катя Сизифов камень на нечто отсутствующее (в объёме целой книги! Во долбодон!) – автор «Опыта сущей литературной критики».

Как среднестатистический, законопослушный обыватель несколько суховатых, но усреднённо правильных воззрений, не мог я не прочувствовать траха по мозгам тем грёбаным бананом, как и все, для кого свято или хотя бы знакомо слово «искусство», не говоря уже про слово «доллар».

Вот именно, что да! Просто банан за два конца на стенку прискочёванный – за $ 6000000! На выставке в Нью-Йорке. Банан и скотч, и – и всё… А ты, среднестатистический, иди и трудись дальше, как все.

И попробуй тут не проникнуться эсхатологическими настроениями, что это уже всё, с приездом – конечная остановка: Конец Света.

Истинно! Истинно говорю вам! Конец по полной! Мало того, что полов развелось штук за полсотни (вместо всем понятных и правильных ♀ с ♂), так уже и от бананов пришлось отказаться. Кусок в горло не лезет, как только подумаю: сколько в нём долларов сидит. Потенциально.

Короче – шок, мурашки по кожному покрову, всё как положено, дня три колбасило, пока не попустило благодаря следующей сенсации, которой очередь подошла производить свой взрыв нейросети. Однако тот банан нет-нет да и шарахнет, из-за угла в извилинах, поскольку искусство вообще, как и литература в частности для меня не звук пустой. Что и подвигло меня на труд сей, литературоведческий, отчасти.

На первый взгляд кипуча и обильна жизнь литературы РФ:конкурсы, выставки, встречи, распродажи… Движение присутствует! В точности как десятилетиями, каждый божий день продвигались толпы через Мавзолей мимо стеклянного гроба с мумией в деловом костюме. Ибо всё повторяется, маскируясь в новые личины…

Вернулась на круги своя неразбериха строителей Вавилонской Башни. Воцарило смешение понятий «литература РФ» и «российская литература». Старожилом, привычным к жизни в ящике с двойным дном, легче, – у них понятка есть, что значит «литература госзаказа». Но как быть юным творческим силам среди капканов из незнакомых грабель?

К ним обращён мой труд, бесплатный философский камень, приложением его отличимо зерно златое сразу отличимо от плевел надраенных галстуком чечевичной расцветки. Остаётся лишь определиться – к чему прилагать-то?

Но нам и тут фартит! На правильную цель сей же час и средство выбегает, как у российской фольклористики неоднократно и в разных местах записано.

Вот он красава! Роман без границ по имени “Одсун” производства некоего Алексея Варламова, удостоенного премии Большая Книга. И повторного тиража за тот же год.

В правом верхним углу обложки размещён значок в ромбике: 18+. Правильные гурманы уже догадались и слюнки загодя сглотнули… А зря, – не выдержать им 537 стр. жвачки из политолого-перловки на tv1.

Да, вот я какой эпатажный – устроил тут анти-раскрутку своему «Опыту». Хотя на деле – это Памятник Нерукотворный мне любимому за сказку с намёком для добрых молодцев.