– Ха-а! Готов вцепиться в старуху только потому, что она по ошибке окатила водой! Я же могу просто заплатить за чистку костюма, и все!

При этих словах владелец прачечной, который стоял рядом с Суджон, дернул ее за рукав. А затем с улыбкой тихонько прошептал ей на ухо:

– Госпожа Ко, на нем дорогой брендовый костюм. Очень дорогой.

При этих словах лицо Суджон на мгновение застыло, но в конце концов она сбросила руку, которая держала ее за рукав.

– Заплачу, и все!

При этих словах она снова ткнула пальцем в Сынбома.

Вернувшись в клинику, Джонми плюхнулась на стул в зале ожидания, забитого вещами.

– Вот же… – пробормотал Сынбом, который вошел следом, снял пиджак с галстуком и бросил их на пол.

Джонми пристально уставилась на него.

Сынбом, который на мгновение задумался, стоит ли снять еще и мокрую рубашку, заметил ее взгляд:

– Что?

– Вы правда с ума сошли? Не хотите зарабатывать деньги? Мы же только приехали и должны произвести на местных хорошее впечатление, а вы решили тут же устроить ссору?! Да еще и со старушкой-соседкой? Вы вообще хотите вернуться в Сеул?

– Но ведь она вылила на меня грязную воду из-под тряпок. Это она виновата. Вполне естественно, что я разозлился!

– А что люди будут говорить?! – громко закричала Джонми.

– Скажут не ходить к нам, потому что главврач отвратителен. Ура-а, как я рад. Скоро вернусь в Сеул, – сказал Тхэгён, проходя между Сынбомом и Джонми с простынями в руках.

– Как можно было натворить что-то подобное, когда клиника еще даже открыться не успела? Вы же проиграли Сон Гиюну как раз из-за вашего скверного характера.

– Кто это проиграл? Это я его ударил!

– И за это вас уволили! – выпалила Джонми.

Сынбом только крепко сжал губы.

Джонми вздохнула и распустила волосы:

– А, без понятия. Если собрались так вести дела, зачем было брать с собой и нас? Станьте хоть наполовину, как Сон Гиюн. Сходите к той старушке по соседству и извинитесь.

– С чего мне это делать?

– Значит, решили пойти ко дну?

Сынбом снова замолчал и сжал губы. Он не мог ничего сделать и от досады только провел рукой по лицу. Все идет наперекосяк.

Несколько дней спустя.

Тхэгён вращал глазами, оглядывая зал ожидания. Он, стоя на белом мраморном полу рядом с черным кожаным диваном, прислушивался к звукам, которые нарушали покой. Услышав едва различимый звук в тяжелой тишине, он повернулся в его сторону:

– Вот ты где!

Когда Тхэгён взмахнул в воздухе свернутой газетой, муха быстро взмыла вверх к потолочному светильнику. Похоже, свет ее совершенно не слепил, и она смогла пробраться в щель, куда не доставала газета. Тхэгён попытался вытащить ее оттуда, но, по-видимому, выползать наружу муха не собиралась.

Джонми, которая сидела за столом регистрации, уткнувшись в свой мобильный, вздохнула, увидев эту картину:

– Тхэгён, если тебе скучно, выйди на улицу и раздай листовки.

Он окинул взглядом кипу листовок на столе:

– Я никогда не забуду, как холодно со мной обращались хозяева соседних магазинов, когда я раздавал тток[6]. Теперь у меня психологическая травма.

– Вот же…

Джонми пристально посмотрела на плотно закрытую дверь кабинета главного врача. Она же сказала Сынбому пойти и извиниться, но он до сих пор, хотя прошло уже несколько дней после открытия, так и не сходил к хозяйке лавки лечебных трав через дорогу. Более того, он даже взял с нее плату за стирку одежды. Раз даже Джонми не понравилась эта ситуация, наверняка хозяева соседних магазинчиков были потрясены еще сильнее. Было ясно, какие слухи разошлись. Как Джонми и ожидала, к ним в клинику восточной медицины не пришел ни один пациент.