– Эй, дорогой мой, – Йохан привлек внимания расхаживающего торгаша, который лишь слегка повернул голову, показывая этим готовность слушать. – Давай поступим так. Я плачу сотку кредитов мелочью, забираю товар, и мы расходимся по своим делам.

Ежиный топот[12] резко прекратился. Торгаш посерьезнел настолько, что, казалось, лицо его вот-вот треснет. Он вскинул руку и только его шестеркам понятным знаком приказал тем быть готовыми к начинающейся заварушке. Однако те и без этого уже стояли, прислонив руки каждый к своей пушке. Йохан в это время невинно рассматривал винтовку. Мыслями же он находился далеко от проверки товара. Боковым зрением он следил за каждым на сходке и по движениям пытался предугадать их итоговую позицию. Его прервал продавец:

– Слушай… – сказал он без прежней учтивости и, очевидно, наигранно вздохнул, дабы добавить в предстоящий разговор нотку участности, – надеюсь, ты понимаешь, в какой ситуации оказался? Не в твоем положении что-то требовать. Давай так. Ты платишь пятнадцать тысяч удобным тебе способом, выбираешь себе одну винтовку и уходишь отсюда. – На мгновение он замолчал и вдруг добавил: – Живым.

Ультиматум понятней некуда, подумал Йохан.

– Хм… – только и произнес он, смазав реплику легкой улыбкой.

Именно эта деталь поменяла все. Барыга всполошился, глаза забегали. Он принялся судорожно оглядываться по сторонам. Прежде чем торгаш легким мановением кисти приказал прислуге стрелять по наглецу, в его голове промелькнула мысль: Почему этот чертила ухмыляется? Однако обмозговать ее он не успел. Пришло время бойни.

Началось все с резкого движения шестерки. Тот явно перенервничал. Дрогнувшей рукой паренек направил пистолет на Йохана и прокричал:

– Бабки или жизнь, суч… А-А-А!

Истошный вопль барыжного прихвостня раскатился по полю. Его пятерня отделилась от запястья и, мертвой хваткой сжимая пистолет, завертелась в воздухе. Увлекаемая инерцией, она, словно отлично запущенный фрисби, скрылась далеко в траве, по пути забрызгав кровью всех присутствующих. Гримаса ужаса исказила лицо бедолаги, который слепыми глазами смотрел на обрубок, еще пару секунд назад бывший его рукой. Кровь толчками изливалась на вытоптанную землю, предательски ускоряя темп. Звук выстрела со стороны леса пронесся по полю и вывел шестерку из шока. Он дернулся и схватился за предплечье, пытаясь остановить кровотечение. Вышло не лучшим образом, однако поток ослабил напор. Где-то сбоку с промежутком в долю секунды упали тела двух его коллег. Все еще находясь в состоянии шока, он посмотрел на них. Ранений не было. Вырублены «нелеталками[13]». Полный ужаса взгляд переметнулся на оборзевшего покупателя. Тот повалил главного на землю и приставил пистолет к его затылку. Шестерка пошатнулся, сделал шаг назад и, запутавшись в ногах, рухнул на землю. Кроме редких всхлипов, он больше не издал ни звука. Барыга тем временем лежа на животе и ртом, полным травы и земли, пытался выбить себе свободу:

– Жужище, га не кипифуй ты пак. Се мы бувем… – Торговец выплюнул содержимое рта и продолжил намного внятней: – Давай не будем устраивать из этого представление. Я возьму предложенную тобой тысячу, подберу этих слюнтяев и уберусь отсюда. Ты с товаром, я со справедливой оплатой. Все довольны. Ты получишь товар с хорошей скидкой, и забудем это недоразумение. Соглашайся. Отличное же предложение.

Барыга попытался развернуться удобнее, однако получил легкую затрещину и прекратил всяческие потуги. Йохан выдержал довольно долгую паузу, и лишь когда вдалеке послышался гул космолета, он ответил: