И да – надо было отозвать послов из России, где вечно что-то замышляли. Братец Ники не зря уклонялся от приема короля Александра с супругой. Это пусть всякая чернь, вечно нищие селяне, лакающие сливовицу и жующие свинину, верят, что «на небе – Бог, а на земле – Россия». Любому мало-мальски образованному человеку понятно, что есть лишь один ориентир – Европа. Вне ее жизни нет. На этой светлой мысли сознание оставило короля.

Очнулся он уже в знакомом месте, на траве, под ярко-голубым небом Шумадии[17]. Рядом стоял бык и, как ему и положено, мычал. Вокруг жужжали пчелы. Король рассмеялся. Ему вдруг пришло в голову, что «бык» по-гречески – «апис». Но «апис» – это еще и «пчела» на латыни. Так вот причем тут бык и пчелы! Местные прорицатели – не такие уж мошенники и дармоеды, они просто не научились как следует работать с клиентом и подавать себя. Надо будет при встрече поинтересоваться у того старца, что все-таки он имел в виду? Однако же время не ждало.

До Копорина король Александр добрался быстро, как только мог. Разыскать нищего у ворот монастыря тоже не составляло труда – вот он, сидит и трясется весь, лицо перекошено. Увы, с таким вот материалом приходилось работать, ничего получше не сыскалось. Но повторять свои ошибки король на сей раз не собирался. После пламенной патриотической речи нищего он сразу взял пресловутого «быка» за рога:

– Стало мне известно, что на вождя нашего Караджорджу сегодня ночью будет покушение…

– Да как же…

– Нашлись предатели, они всегда находятся.

– Да кто же…

– Князь Вуица…

– Так вот оно как… А уверен ли…

– Точные сведения.

– Но как он решился? Он же кум Вождю. Как можно пойти на такое? Что ему Милош посулил за это?

– Что посулил, не знаю. Ведаю только, что обещал Вуица Милошу голову Караджорджи, а Милош собирается послать ее султану…

– Ох ты ж… Вот ведь не было в Сербии случая, чтобы брат не предал брата… А Милош-то, Милош! Иуда!

– Не время предаваться унынию, – подытожил король. – Мы должны предотвратить эту беду! Мы с тобой поедем сегодня в Радованье и предупредим вождя обо всем.

– Да! Именно так! Я был с Караджорджей в деле под Иванковацем, там мы знатно нагрели турок. А где, ты думаешь, я получил эти шрамы? С тех пор я должник его. Только, мил человек, я тебе буду обузой, ты без меня быстрее доедешь.

– Это только с одной стороны быстрее. А с другой… Я ж ведь из Франции, здесь давно не был, многое позабыл…

– А, то-то смотрю я, странный ты какой-то, будто и не наш вовсе. По-сербски говоришь складно, хотя у нас так не говорят.

– Я долго жил в эмиграции…

– От турок небось спасался?

– От них. И от предателей Обреновичей.

Король вынужден был, скрепя сердце, слегка приврать, чтобы расположить к себе этого убогого, оказавшегося к тому же ветераном первого восстания. Тот, судя по всему, поверил.

– Хорошо ты все придумал, уважаемый, только я до Радованья неделю идти буду – и то не дойду.

– А мы наймем повозку.

– Эт другое дело. Только для этого денежка потребна.

– Денежка есть.

Король поискал по карманам. Опять, опять забыл он взять с собой деньги! Пришлось вновь снимать орден.

– Вот, этого нам с лихвой хватит.

Нищий очумело воззрился на орденскую звезду.

– Ну и чудная звезда, – сказал он. – Сроду такой не видал.

– Это французский орден. А теперь нам надо в Велику Плану, продать его. Монашки там как, подсобят?

– А куда денутся? Скоро должны уже выехать. Они всегда берут меня. Но вот тебя возьмут ли?

– За меня не беспокойся. Просто делай вид, что меня нет. Так мы вызовем меньше подозрений, а то тут небось на дорогах шныряют засланцы Вуицы.

– И то, – нищий почесал свое грязное ухо.