– Ну, хорошо. Я почему-то вам верю. Вы свободны. До свидания. Ах, да! Чуть не забыл! – Произнёс майор неожиданно смягчившимся тоном, встав из-за стола, достав из обшарпанного серого сейфа советских времён, стоящего в углу за его спиной, мой сувенирный «Паркер» уже безо всякого пакета и снисходительно протягивая его мне. – Вот ваша ручка. Возьмите.

– Спасибо. – Я холодно поблагодарил офицера, принимая из его рук свой чёрный с золотым тиснением талисман, привезённый мною из Китая, и бережно укладывая его во внутренний карман. – Она больше не нужна? Это же улика!

– Нет. Это уже не улика. Она выведена из списка улик за недоказанностью. Это просто ручка, на поверхность которой нанесён интересный декоративный состав, не позволяющий снять отпечатки, и которая просто лежала на столе. Таковы результаты утренней экспертизы, полные данные которой я получил только что. И это уже занесено в протокол моими коллегами. А то, что эта ручка именно ваша нам известно только с ваших слов, которые к делу не пришьёшь. Кстати, ни ваши коллеги на работе, ни банковские служащие её так и не опознали. Видимо, вы не очень часто извлекаете её из кармана.

– Это так. – Рассеянно согласился я, пожимая на прощание протянутую руку Ермакова. – Только по особым случаям. Кто бы мог подумать…. Декоративный состав…. Надо же….

– Вы прекрасно владеете собой. Наверное, долго этому учились. – Бросил майор мне вдогонку, когда я уже выходил из его кабинета номер десять. На это я ничего ему не ответил, просто захлопнув изрядно пожелтевшую деревянную дверь.

По пути домой, объезжая подворотнями невозможно длинные пробки на основных магистралях, я позвонил Никанорову и рассказал ему обо всём этом. Ужинавшему в это время Алексею оптимизма мой доклад не добавил, но и унывать он тоже не стал, заявив, что ему и ФСБ, и МВД – всё едино. Зато теперь он попросил меня быть по возможности осторожнее, а с ним связываться через мессенджеры. Я обещал сделать это, хотя на самом деле не очень себе представлял, в чём именно должна заключаться моя осторожность. Попутно заехав в ближайший продуктовый и выстояв там длиннющую очередь, домой я добрался лишь к десяти часам, когда Настя уже спала, и жена сразу вручила мне поводок, чтобы выгулять пса, про которого я уже и думать забыл. Не переодеваясь, потому что уже не было сил, только оставив пакеты с продуктами, я пересёк дорогу и направился на короткую прогулку с собакой в ещё лысый парк, ярко освещённый жёлтым светом новых светодиодных фонарей. Из зелени в парке были только редкие стриженные кусты вдоль дорожек и молодая травка, которой Терри был очень рад. А вот со стороны пруда наш парк был больше похож на неубранное кладбище прошлогодних листьев.

Зато когда мы вернулись, Наталья, распустив волосы и загадочно улыбаясь своей прекрасной завораживающей улыбкой, встретила нас в бежевом полупрозрачном пеньюаре и чулках карамельного цвета со словами:

– Ужин на столе, посуду просто сложи в мойку, жду тебя в спальне.

– Неожиданно. – Удивился я и задержал жену, от которой исходил божественный аромат, поймав её за руку. – Подожди-ка. Тебя сегодня не достал этот «гаишник» своими звонками на мобильник?

– Нет, – ответила Наташа уверенно, – да он и звонил-то только раз. А что случилось? Нарушаете, Павел Анатольевич?

– На мобильник? – Как будто ненароком буркнул я себе под нос, снимая обувь.

– Да не помню я. – Неуверенно произнесла супруга, опустив глаза и поправляя свою роскошную светлую шевелюру. – Может и на городской номер звонил. Да какая разница-то? С твоим Терри разве всё упомнишь? Ну, ладно, хватит дуться. Я тебя жду, мой дознаватель. Поговорим в нашей комнате. А потом я тебя накажу за нарушение ПДД!