Вернувшись на «базу», начальник сдал материалы наблюдения[12] в отдел и приготовился писать рапорт, ожидая информацию от оперативника, который перемахнул через стену на заводскую территорию.
Вскоре действительно звякнул телефон.
– Я его не перекрыл! Был позже «контакта» на той стороне, а там он потерялся. Адрес не установлен! – услышал он своего парня, который тяжело дышал в трубку.
– Все равно молодец. Ладно. Иди на отдых! – Начальник группы положил трубку и сел писать отчет.
Капитан Дробышев, главный отдела «негласников», поднял невыразительные глаза от рапорта:
– Упустил, Иваныч! У нас уже второй уход за два дня! Теряем форму, что ли, а ведь у тебя лучшая бригада! И так непрофессионально потерять!
– Шалишь! – Бригадир группы спокойно встал и пошел к выходу, обернулся от дверей: – Это он профессионально, выдрюченно потерялся! Да были бы они люди как люди и шли бы себе спокойно в адрес, так нет же, прыгают через трехметровые заборы, как обезьяны. Я такого акробата, такого циркача первый раз «вел».
– Бывает! – сочувственно сказал Дробышев, отложил рапорт и с сарказмом спросил: – Может, нам кого подобрать из краевого цирка к тебе в бригаду? – Однако, увидев, как побелело лицо и сжались губы бригадира, поспешно и дружелюбно добавил: – Ладно, ты, Иваныч, не обижайся. Это я так, в виде сочувствия. Сейчас доложусь наверх. Ты посиди пока, может, там захотят опросить лично! – Он показал рукой на потолок.
Бригадир вернулся к своему столу, просидев так с полчаса, увидел, как начальник ответил на звонок телефона, а потом махнул ему рукой:
– Генерал меня вызывает к себе. У него, кстати, сидит «инициатор»! – Начальник сощурил глаза и хитровато добавил: – Там еще полковник из Москвы! Только сегодня приехал к нам. Пойду им докладывать. Ладно, все, давай, иди! Свободен!
Часть первая
Февраль – апрель – август 1977 года
Глава 1. Москва. Кремль. Кабинет Л. И. Брежнева / ЦК КПСС. Сектор оборонной промышленности / КГБ СССР / Резидентура СССР во Франции / Резидентура СССР в Португалии / ФРГ. «Шлюзовик» Мюллер / Постановка задачи
Февраль 1977 года. СССР. Москва. Однообразный и надоевший правительственный маршрут из Заречья в Кремль, на который Леонид Ильич Брежнев давно уже привык не обращать внимания, сегодня казался ему долгим и утомительным.
Обрушительное политическое событие вчерашнего дня, не выходившее у него из головы, невольно заставляло торопиться, еще и еще, хоть как-то, сократить время на точно рассчитанном пути, в «зеленой волне»[13], с перекрытыми Сколковским шоссе, Можайским шоссе и Кутузовским проспектом. Ему безотчетно казалось, что он опаздывает. Настойчивая, подсознательная мысль подгоняла его поскорее домчаться до города, чтобы принятое им для себя решение уже было «в работе».
– Поднажми! – бросил он густым низким басом, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Не положено, Леонид Ильич! Не можем превышать установленную крейсерскую скорость! Уйдем из «волны»! – ответил, поджавшись, начальник личной охраны. Он еще утром, с первого взгляда на генсека, отчетливо увидел, в каком тяжком напряжении тот находится.
Брежнев недовольно глянул на него, ничего не сказал, вновь откинулся на мягкое кожаное сиденье и отвернулся к окну, запорошенному вихрями поднятого сухого, промороженного снега от мчащегося лимузина, за которым проносились, мелькали деревья, посты ГАИ и машины «девятки»[14] на контроле по обеим сторонам трассы.
Генеральный секретарь ЦК КПСС жил тяжелой жизнью первого лица супердержавы, связанный миллионами невидимых нитей с миром, посекундно сверяясь с международными и внутренними событиями, в колоссальном напряжении от ответственности за людей и страну, в своем невыносимом по сложности задач и решений деле.