– Если честно, то вот эта скатерть, – она ткнула пальцем в кусок потертого сиреневого плюша с бахромой, укрывавшего круглый стол в Нинкиной гостиной, – смотрелась бы на тебе не хуже. А даже лучше. Зачем ты опять обтянулась?! Тебя точно нужно на другое шоу. А потом уже петь. Снимай это немедленно!

– По-моему, неплохо. Еще прическу… – упрямая Нинон подобрала тяжелые пряди, быстро скрутила в жгут и прихватила на макушке пластмассовым «крабом». Но они не подчинились и снова рассыпались по плечам. – Хотя и с распущенными неплохо.

– Плохо. Ты сейчас снимаешь все это, складываешь в пакет, и мы идем сдавать.

Нинон умоляюще глядела на подругу, но та холодно отсекла всякие возражения: «Я тебе добра желаю, а та тетка из магазина – бабла!»

Огорченная, уступившая, она аккуратно сложила на тахту и кафтан, и шаровары. На прощание погладила рукой колючую ткань и сунула в пакет. Одежда была близка ей по духу. Если б в той лавке продавался ятаган в качестве модного аксессуара, без сомнения, Нинон приобрела б и его.

Возврат проходил в менее радужной обстановке. Янычарские доспехи назад принимать не спешили, ссылаясь на отсутствие наличных и присутствие внутренних циркуляров. Пришлось попугать старшую из продавщиц Роспотребнадзором и судом. Она кривилась, кому-то долго звонила. Дозвонившись, говорила сбивчиво и быстро, то уходя от посторонних ушей в подсобку, то возвращаясь. В конце концов она открыла кассу, нервными пальцами несколько раз пересчитала купюры и, приняв заявление, рассталась с деньгами.

Теперь путь подруг лежал в менее пафосный магазин. В их спальном районе таких имелось в изобилии.

В торговом зале площадью с футбольное поле был найден наряд на порядок дешевле и скромнее. Весь перекрученный, вывернутый наизнанку, воткнутый как попало в плотный ряд таких же беспонтовых тряпок стокового маркета, он так бы и не дождался своего звездного часа, но Дорин талант отыскивать в куче хлама эксклюзив не дал ему затеряться. Вещица была – вау! – несмотря на обилие крестов перед «L» и надпись «made-in-China». Балахон а-ля Пугачева-80, пепельный с розовыми разводами, скрывал все, кроме головы. Нигде не жал, не топорщился. Напротив, легко и нежно струился, холодя тело.

В примерочной, бросив сумку на табурет, Нинка крутилась перед зеркалом. Вскидывала руку с воображаемым микрофоном, словно она уже на сцене, и низко кланялась, повернувшись к Доре задом – не слишком ли? Нет? Все нормально? Нигде не выпирает? Тебе нравится? Дора в кабинку не помещалась, да и Нинке в ней было тесновато. Неподалеку в зале сверкало зеркало. Нинон выбежала к нему, повертелась, сделала еще пару пассов руками под одобрительные хлопки подруги. И минуты не прошло, как она вернулась в примерочную. Стянула платье, уже надела свою кофту и тут заметила, что сумка расстегнута…

– А-а-а!!! – Утробное рычание взбешенной львицы напугало Дору. Она отдернула шторку. В углу на табурете сидела полуголая Нинка с выпученными глазами. На ее бледных ляжках лежала раскрытая сумка.– Кошелек спи… пи… пи… – заикалась она.

Не раздумывая, юркой мышью Дора неслась по рядам в надежде отыскать вора. Но куда там – его и след простыл! Недовольная кассирша вскинула брови: «Мы не отвечаем. За вещами смотреть нужно. А видеозапись только по требованию полиции. И вообще – сами виноваты».

– Концерт окончен. Гаснет свет… – неспешно выплывая из примерочной, почти басом подвела итог Нинка. Вешалку со злосчастным балахоном она оставила на ближайшей стойке и уверенно направилась к выходу. – Видно не судьба, видно не судьба… – тихо подвывала она.