— Нет, — подтвердил архитектор, — миллион кирпичей — это именно то, что нам понадобится. — Он сделал паузу и жестко добавил: — Причем в кратчайший срок!

Однако, заметив растерянность на лице Эльки, более мягко продолжил:

— Наш опыт показывает, что это вполне осуществимо, если в дополнение к имеющимся обжиговым печам, построить новые.

Публий кивнул Корнелию, и тот, вытащив из жесткого кожаного футляра, несколько листов папируса, развернул их перед сидящими мужчинами.

Сдержанная улыбка озарило лицо Бен-Цура. Он не видел подобных чертежей с того самого времени, когда они с Эльазаром, молодым рекрутом из Иудеи, будущим отцом Эльки, строили гончарные печи в крепости далёкого Дура-Европоса.

Приняв эту улыбку, как снисходительную критику его чертежей, Публий подтянулся, встал и вновь сухо спросил:

— Командующий отвергает моё предложение?

— Напротив, — спокойно, не гася улыбки, ответил Бен-Цур, — твои чертежи не просто точны, они предельно детализированы. Жаль, что у меня не было подобных чертежей, когда мы строили с отцом мастера Эльазара керамические печи в крепости…

— Дура-Европоса? — перехватил разговор Публий

— Да, — кивнул Бен-Цур.

Вошла Шифра. Она успела переодеться. Голубая туника, была подвязана узким поясом. Такого же цвета широкая лента прижимала поседевшие, но все еще густые, заплетенные в косу, волосы.

Бен-Цур смотрел на неё и чувствовал, как его сердце захлестывает волна горячей любви к этой женщине.

"Нет, её красота, не померкла, — с радостью думал он, — она лишь притаилась в лабиринте нелегко прожитых лет".

Рядом с ней стояла Бат-Шева. Элька не поверил своим глазам. В светлой хламиде, подтянутая широким поясом, она казалась стройной и совсем молодой. Большие серые глаза излучали загадочное сияние. Её трудно было узнать.

Не только Элька не мог оторвать от неё удивленного взгляда. С непонятным интересом смотрел на неё и римский офицер c новенькими знаками отличия по имени Корнелий.

— Квадратные печи, изображенные на аксонометрии, — продолжал, меж тем, Публий, — весьма эффективны. Это, по сути дела, четыре печи в одной.

— Счетверённая печь, — подтвердил Бен-Цур. — Подобные печи я видел в Афинском квартале керамистов.

— Именно, — подтвердил архитектор. — Каждый из четырех углов представляет собой самостоятельную печь, с отверстием для загрузки сырца и выемки обожженных изделий. При этом сохраняется единая вытяжная труба, — и Публий провел мизинцем по чертежу, указывая на дымоходные каналы, сходящиеся у нижнего основания трубы.

— Однако, — продолжал он, — как я успел заметить еще до совета землемера, участок земли мастера Эльазара позволяет соорудить максимум один подобный агрегат. — Немного подумав, Публий добавил:

— Нам же понадобится, не менее четырех или шести. Он окинул взглядом дом Эльки и прилегающие к нему горные выступы.

Наконец с искренним сожалением закончил:

— Видимо, придется от услуг мастера Эльазара отказаться.

Корнелий, не проронивший до этого ни единого слова, неожиданно привстал, отодвинул в сторону расшитую пурпуром подушку, и, глядя на Публия, сдержанно произнес:

— Если легат позволит, вспомогательная центурия, находящаяся в моем распоряжении, сможет разровнять прилегающие выступы скал и в кратчайший срок создать нужную нам площадку для нескольких счетверенных печей!

Присутствовавшая при этом разговоре Шифра заметила, беглый взгляд Корнелия, брошенный в сторону Бат-Шевы. Та смущенно отвернулась.

— Возможно, ты прав, Корнелий, — не поворачиваясь в его сторону, ответил Публий, — но ты не учитываешь, что кроме площадки для строительства печей придется прокладывать десятки стадиев дорог в тяжелых горных условиях, а это потребует много времени, которого у нас нет.