Звонок будильника прервал грустные мысли. Тихон медленно сел, опустил ноги на пол и зашарил ими в поисках тапочек. Только тут до него дошло, что звенел не будильник, а смартфон на прикроватной тумбочке. Он натянул на нос очки – номер не был ему знаком.

– Слушаю! – он окончательно растер слипшиеся ресницы.

–Вы? Это я… Вы не знаете… Я мама Алеши!

Тихона прошибло плохое предчувствие. Ему редко звонили с хорошими новостями. Что ж, он сам выбрал такую жизнь.

– Да, здравствуйте! Что у вас случилось?

– Он… он, – в трубке послышался плач. – Понимаете, я и к доктору, и к психиатру… Ничего! Не помогают ни таблетки, ни порошки. Бесполезно все это!

Женщина снова заплакала. Тихон потер переносицу.

– Когда это началось?

– Уже с полгода. Сначала думали – придуривается, шутит. У них так принято сейчас, у молодежи. Пранкеры, кажется, называется. Вот. Сейчас совсем невозможно: то фекалиями стены измажет, знаки какие-то рисует; то кричит целый день на непонятном языке, я не понимаю его! Совсем! Знакомая – фельдшер, сказала, что это латынь. Латынь! Не знаю уже, что и думать. Мужу моему, знакомый с работы, номер какой-то дал, телефонный. Мы позвонили – там дали ваш номер, и сказали, что нужно верить. Я ничего не понимаю!

В трубке послышались рыдания.

– Постойте, я понял! Женщина! Как вас зовут?

– Анжелика!

– Вот что, Анжелика, расскажите подробнее, он – сильный парень?

– Не очень. Был, не очень. Недавно, дядю Славу своего, за плечи поднял, и откинул в другой угол комнаты! Больше центнера так легко поднял, как сумку с продуктами. И материт всех! Такие проклятия на родных кричит – передать страшно!

– Понимаю, понимаю. Он крещеный? Священника приглашали?

Дама помолчала. Затем всхлипнула и продолжила:

– Нет, не крестили. Как-то не до того было. Все работа, переезды…

– Стало быть, парень ни во что не верит. А занимается чем?

– Болтался, паразит, с разными. И из полиции вызволяли, и аварии устраивал. Пьяный…

Старик покачал головой.

– Где он сейчас?

– Пришлось… – женщина снова готова была разрыдаться, – правда, он хороший мальчик, поверьте!

– Он дома?

– Дома, да. В своей комнате. Мы с мужем…мы привязали его к кровати.

На том конце разразилась настоящая истерика.

– Я понял вас, Анжелика! Вы слышите? Давайте так: диктуйте ваш адрес, а я навещу вас послезавтра.

– Да? А вы сможете? То есть, я хотела сказать, вы приедете и что-то сделаете? Вы нам поможете?

– Бог поможет. Я приеду, держитесь и ничего не бойтесь – оно крепчает от страха людского.

– Поскорее, я прошу вас, сил уже никаких не осталось!

Женщина продиктовала свой адрес. Тихон нажал на отбой и глубоко вздохнул:

– Что, покой нам только снится? – весело спросил он вслух и тряхнул головой. – Неужели Еремей снова не согласиться?

***

На следующий день, Тихон Анатольевич пришел в церковь. Отец Еремей уже заканчивал службу. Только заметив его, приходской священник помрачнел. Они вышли во двор, и зашагали по скрипучему снегу.

– Когда ты угомонишься? – проговорил тучный Еремей. – Я говорил тебе, что это незаконно?

Тихон кивнул.

– А ты что?

– Двух чертей после того выгнал. Такого пинка им дал – ты б видел!

Священник перекрестился три раза, и прочел молитву:

– Тихон, Тихон! Боюсь я за душу твою. А если помрет, не дай Бог, кто из них? Тебя по судам затаскают. В колонии, с твоим здоровьем – билет в один конец!

Старик сощурился, глядя на золотые купола церкви. Еремей покачал головой. Прошло несколько минут, прежде чем молчание прервалось.

– Архиерей не даст своего одобрения. Он и раньше тебя недолюбливал, а теперь…

– Всех любить надо! – почему-то у Тихона Анатольевича было замечательное настроение. – А то ведь, несерьезно: этого люблю, того недолюбливаю. Он ведь понимает, что я делаю?