Найдя резной, сверкающий золотом шар, похожий на яблоко, Яга переместилась к столу:

– Смотри внимательно – второго раза не будет!

Мрачной тучей подошел колдун и устремил взор на блюдце на столе. Старуха зашептала что-то над яблоком на ладони, оно зависло в воздухе, затем упало на блюдце. В стороны от него поплыли темно-зеленые круги. Поверхность блюдца будто покрылась облаком, пошла легкая рябь. Кащей пригляделся: снег, улица, явно чем-то обеспокоенный старик выбежал из дверей своего подъезда, на ходу натягивая пальто. Он что-то говорил, смотря вперед.

– Звук! – рявкнул страж.

– Нету, родимый! – всплеснула руками Яга. – Блюдце старое. Ко мне от других перешло. Хорошо хоть картинка есть! Смотри, смотри – пропустишь, что ищешь!

Старик на изображении побежал трусцой на другую сторону улицы. Кажется, вокруг никого не было. Вот и Шиш! Мелкий прощелыга действительно шарился по обочине дороги. Кащей неожиданно для себя хмыкнул, увидев, как Тихон смело бросился на двоих незнакомцев. «Двое! – сказал чародей про себя. – Зачем, мальчик, зачем? Ты не мог не знать, о последствиях!» Те исчезли. Затем один появился сверху, над стариком. Исчез. Появился другой – и ударил ногами в спину Тихону. Яга отступила в сторону, словно обжегшись о ставшего концентрацией злобы и тьмы колдуна. Еще удар. Все трое двигались очень быстро. И да, у них были крылья! И когти на лапах. И белые клыки в оскаленных пастях, между острых зубов…

Кащей досмотрел до конца. До приезда красно-белой машины людей. Вот они подняли изуродованное тело со ставшего пурпурно-красным снега, и положили на каталку. Все. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Батюшки! – косилась на блюдце старуха. – Ну, убей ты сразу, зачем издеваться? И баба с ними… Совсем обнаглели. Я уже и не помню, чтобы черти так куражились.

– Это не черти, – сухо заметил седой маг. – И не бесы.

– Не бесы ли? Вселились в людишек, и давай похабничать!

Глаза Кащея плавно меняли цвет от ярко-оранжевых, почти желтых, до изумрудно-зеленых:

– Белую Бабу он видел недавно.

– Так-так. Горе, беда или смерть? Ты ее видел? – Яга заинтересованно на него смотрела.

– Нет. Это существо в себе.

– В себе?

– Да. Видит ее только тот, кто скоро погибнет. Или же беда большая будет.

– Что ж ты его не предупредил?

– Бесполезно. Ты видела – он с голыми руками на вампиров пошел. Хоть и не знал, что это они.

– У вампиров нет крыльев.

– У наших упырей – нет.

– Иноземцы, думаешь?

Кащей застыл, глядя в окно на вековые дубы за опушкой леса. Старуха поставила перед ним стакан с морсом.

– Что они делали вдали от своих мест обитания? Почему Тихон? Почему только он, ведь подобных нападений не было?

Яга покачала головой:

– Много вопросов. Собери всех и допытайся. Тебе никто лгать не посмеет.

– Спугну. Удерут, твари. Ищи их потом.

Вновь тишина. Долгая и тягучая, словно патока.

– Может, уже сейчас где-то еще безобразничают? А с другой стороны, касатик, что тебе до этого человека? Был, теперь нету. Как и много других до него. И после него, будут люди души свои отдавать: кто наверх, кто вниз. Несправедливость всегда была. Ее люди придумали, они же и расплачиваются. Не мы сделали этот мир, не нам и законы его менять. Забудь ты об этих мелочах!

Кащей положил костлявые длинные руки на стол:

– Этот мальчик… старик, Тихон напомнил мне кое о чем.

Молчание.

– Ты запоминала имена каких-нибудь людей? Кого-то запомнила, чтобы вспоминать? Не поверю, чтобы за долгие человеческие годы, ни один смертный тебя не удивил.

Старуха замялась, поставила свой стакан на стол и похромала к печи:

– Много их было. Людей-то. И будет много. Чего их запоминать? Кто они – смертные. Были, и нет! Наше дело – души ихние. Между собой пускай сами разбираются. Я живых в Навь не пускаю, ты – Лунный чертог охраняешь. Так было и так будет. Что нам за дело до людишек? Тем более до их имен?