Из клубящегося дыма и пыли появился неповоротливый орк Варбосс, чудовищная фигура, облаченная в грубую, подобранную металлическую броню. Шипы и зазубренные куски металлолома украшали его массивный каркас, гротескная пародия на имперское убранство. Его бивни, пожелтевшие от времени и никотина, торчали из нижней челюсти, словно зловещие лезвия. Он размахивал массивным ржавым рубилом, с краев которого капала кровь павших гвардейцев. С ревом, который, казалось, сотрясал самые основы разрушенного городского пейзажа, Варбосс бросился к имперским линиям, олицетворяя собой брутальное неповиновение в одиночку.

Внезапное появление Варбосса воодушевило и Альберта, и Серафину. Доктринальные различия, кипящие обиды, столкновение веры и прагматизма – все это было отметено в сторону непосредственной, подавляющей угрозой. Выживание на данный момент вытеснило все остальные заботы.

Альберт, с мрачным молодым лицом, вскинул лазган к плечу и нажал на курок. Луч раскаленной энергии ударил в грубую броню Варбосса, разбросав искры, но не проникнув внутрь. Рядом с ним Ларс заскулил, его лицо побледнело от ужаса. «Император, сохрани нас…» – прошептал он, возясь со своим лазганом.

Серафина, прежнее презрение которой сменилось холодной, сосредоточенной интенсивностью, подняла свой богато украшенный болтер. Оружие, шедевр мастерства и религиозной преданности, изрыгнуло град разрывных снарядов. Удары заставили Варбосса покачнуться на каблуках, его толстая шкура дымилась там, где попадали благословенные снаряды. «Клянусь троном Бога-Императора!» – взревела она, ее голос отдавался эхом праведной ярости. «Умри, мразь ксеносов!»

Другие Сестры присоединились к драке, их болтеры молотили контрапункт непрерывному огню оставшихся гвардейцев. Воздух наполнился визгом разрываемого металла, ревом огня болтеров и гортанными ревами разъяренного Варбосса. На короткий, ужасающий момент судьба всей линии зависела от этого единственного отчаянного противостояния. Молодой гвардеец, закаленная Сестра Битвы, объединились против общего врага, их объединенная огневая мощь была мерцающим пламенем неповиновения надвигающейся тьме.

Поле битвы представляло собой бурлящий водоворот насилия и смерти, склеп, освещенный мерцающим светом горящих жилых блоков и вспышками выстрелов бесчисленного количества оружия. Воздух, густой от дыма и медного привкуса крови, потрескивал от энергии лазерного огня и рева болтеров. Орки, движимые первобытной жаждой крови, хлынули вперед неумолимыми волнами, их гортанный рев эхом разносился по опустошенной местности.

Альберт, в разорванной и запятнанной кровью форме, с лицом, покрытым грязью и потом, сражался с мрачной решимостью человека, цепляющегося за жизнь на волоске. Он двигался инстинктивно, перезаряжая свой лазган с отработанной эффективностью, каждый выстрел был отчаянной молитвой о выживании. Рядом с ним сестра Серафина, ее силовая броня сверкала в свете костра, была вихрем праведной ярости. Ее богато украшенный болтер выплевывал разрывные снаряды с оглушительным ревом, каждый удар разрывал плоть и кости орков. Их первоначальное недоверие, рожденное укоренившимися предрассудками и различными доктринами, на мгновение было забыто в общей борьбе за выживание. Они сражались спина к спине, молодой гвардеец и опытная Сестра Битвы, маловероятный союз, выкованный в горниле войны.

Альберт, посреди бойни, обнаружил, что его восхищает непоколебимая храбрость и непоколебимая вера Сестер Битвы. Они сражались с рвением, граничащим с фанатизмом, каждый их удар подпитывался глубоко укоренившейся верой в праведность своего дела. Он видел, как они пели молитвы Императору, стреляя из своих болтеров, их голоса были непоколебимы даже перед лицом ужасающего насилия. Он видел, как они бросались в гущу боя, их вера была щитом против жестокой дикости орков.