Федор Тимофеевич перебил женщину:

– Ты Наталья ерунду-то не мели. Пять деревень подчистую раскулачили. Эк ты загнула.

Женщина запальчиво возразила:

– А что? Ты думаешь тебе одному батя про житье бытье рассказывал? Мне тоже довелось кое-что слышать. Только правду-то говорить опасались. Загреметь можно было на Колыму за такие разговоры.

Федор Тимофеевич примирительно буркнул:

– Ладно, ладно. До правды теперь уже не докопаешься. Не в этом суть куда народ сгинул. Только ведь в чем беда-то. За могилами предков ухаживать стало некому. Ну наливай! Помяним покойничков, чтобы им на том свете легче дышалось.

Выпили и наступило тягостное молчание. Константин подначивал рассказчиков, что докопаться до сути:

– Так в чем суть-то проблемы.

Печально вздохнув в разговор вступил Михалыч:

– А дело в том паря, что души не упокоенные до сих пор здесь бродят. Кучкуются-то они обычно около той церкви на погосте. Но, не дадут мне соврать, бывает что и к нам деревню забредают. Мы то уже привычные, а может это они к нам пообвыклись. Не знаю. Но не шалят, и вреда нам не творят. А вот вновь приезжими людьми к нам они страсть как интересуются. Поэтому Тимофеич и завел этот разговор. Чтобы тебя предупредить на всякий стало быть случай. Так что ночью лучше дома сидеть и по деревне не шастать.

Константин покрутил в руке пустой стакан и полюбопытствовал:

– И в чем выражается этот их интерес? Загрызть могут? Или защекотать до смерти?

Михалыч нахмурился:

– Ты это парень, сильно не шуткуй. Тут и до тебя многие приезжие по началу хихикали и ходили гоголем. Мол все это бабкины сказки. А как до дела дошло и их лично коснулось, быстро лыжи от сюда навострили. Одного весельчака даже в дурдом увезли. Так-то вот.

Константин мотнул головой:

– Да нет. Вы не подумайте. Я не ехидничаю. Просто хочется более конкретно знать чего ожидать, чего опасаться.

Соседи оживились и стали наперебой повествовать о нравах призрачных гостей с погоста. Константин всех слушал внимательно. Но картину мистических посещений это не прояснило.

Пошатываясь он направился спать про себя тихо бормоча:

– Если не врут, то я удачно сюда попал. Не скучно будет. Но это если не врут.

Спал он без задних ног. Так что если его кто и посещал, то он этого не заметил. Проснулся Константин без признаков похмелья и про себя отметил:

– А самогон у Михалыча добротный.

Весь день он обживался. Расставил свой скудный скарб в комнате. Осмотрел сарай и положительно его оценил в качестве будущих мастерских. Тут и появился Федор Тимофеевич и хитро подмигнул распахивая полу пиджака:

– Опохмелиться не желаешь?

Из внутреннего кармана пиджака выглядывала чекушка заткнутая бумажной пробкой.

Константин отрицательно мотнул головой:

– Не-е-е. Не требуется.

Старичок отнесся к его отказу с пониманием:

– И правильно. Утро надо начинать трезвым.

Константин вздохнул:

– А вот от кофейку бы не отказался.

Тимофеич помрачнел:

– Такого добра не держим. Мы народ простой. Может где растворимый и завалялся. Затаривались им сельмаге, когда он в моде был. Теперь ни сельмага, ни кофе растворимого. А из города не потащишь. В город часто не поездишь, поэтому затариваемся только самым необходимым. Теперь на тебя одного надежда. Ты-то молодой, не то что мы старичье. На работу станешь кататься, глядишь прихватишь и нам что по пути.

– Да не вопрос. Список готовьте. Все что надо привезу.

Старичок хитровато прищурился:

– Так уж все? Может и девок сюда привезешь для разврату.

Константин удивленно вытаращился на Тимофеича. Тот подошел к нему вплотную задрал голову вверх, весело посмотрел в лицо и похлопал по плечу: