– Милый ты мой человечек, ты прожила большую жизнь и знаешь, какие она может подкидывать сюрпризы. Я люблю тебя, как родную мать, поэтому не огорчай меня своим упадочным настроением, может, я сгущаю краски, понадеемся на русское «авось».

Проводив Дмитрия и Алексея, Марковна, пошатываясь, вернулась к гостям.

– Слушай, училка, да на тебе лица нет, – нахмурилась Павловна, – сезонное обострение? В нашем возрасте это обычное дело.

– Да-да, – еле ворочая языком, согласилась Марковна.

– Пульс у вас ни в какие ворота, язык вязкий? В голове шум? – Мадам держала Марковну за руку, считая по часам сердцебиение, – мушки чёрные в глазах летают?

Марковна смогла только кивнуть головой.

– Так не годиться, – покачала головой Павловна, – что-то наш вечер перестаёт быть томным.

– Может, «скорую» вызвать? – предложила Таисья.

– Мадам, сама справишься? – Павловна ждала ответ.

Мадам кивнула головой, достала из своей сумки пластмассовый флакончик с таблетками, налила в стакан сок и, протянув Марковне, вытряхнула на её ладонь таблетку.

– Пейте, минут через пятнадцать-двадцать всё должно прийти в норму.

Мадам встала позади Марковны и положила свои руки той на виски, Павловна и Таисья молча наблюдали за происходящим. Через короткое время лицо Марковны, искажённое болью, разгладилось, появился даже лёгкий румянец. Она открыла глаза и вздохнула. Мадам убрала свои руки с висков Марковны и села на стул, снова проверяя пульс женщины.

– Вроде, отпустило, – Марковна покачала головой.

– Вот так визитёры, родственнички, бабку чуть в могилу не свели своими разговорчиками, – хлопнула себя по коленям Павловна, – чего он, негодник, тебя так расстроил?

– Да так, дела семейные, – горестно ответила Марковна.

– Так, Таисья, пора нам, негоже хворого человека напрягать, вызывай такси, а посидели всё-таки хорошо, душевно. Мадам, ты с Марковной оставайся, пригляди, да держи меня в курсе, позвони утром.

Таисия и Анна Павловна

– В связи с неопровержимыми доказательствами, подкреплёнными свидетельскими показаниями, признать подсудимую Таисию Раушановну Карз, тысяча девятьсот пятьдесят третьего года рождения, виновной по статье…

– Да не брала я этих денег! Я работала бухгалтером, у меня все отчётности есть! Да что же это?!

– Мы её давно знаем, не могла она украсть, – раздались возмущённые голоса из зала.

Судья начал призывать к порядку, дав распоряжения судебным приставам удалить из зала тех, кто кричал с места.

– Учитывая смягчающие обстоятельства, применить к осужденной отсрочку приговора сроком на сорок пять календарных дней для возможности возмещения материального ущерба, нанесённого её противоправными действиями, фирме «Досталь». В случае непогашения суммы по решению суда, назначить меру наказания в виде лишения свободы сроком на два года с отбыванием в колонии общего режима.

«Все купленные и областной суд и республиканский, везде отказ мне пришёл. Ну, Андрей Владимирович, всё вам вернётся в трёхкратном размере, все мои слезинки язвами прожгут тебя и снаружи и изнутри, печень как кислотой прожгут, я уже не меньше ведра наплакала. Как же я так, дура старая, любовь ослепила мне глаза и помутила разум, «передком» начала думать, а не головой. Всё на меня списал, подлец, растоптал, как гулящую шлюху. Ничего со мной не приключится, буду жить с одной целью – плюнуть тебе, Андрюшенька, на могилу. Моё татарское проклятье посильнее будет суеты земной. Завтра с утра включу мозги на спасение самой себя.

Деньги то какие огромные присудили, хорошо хоть судья за моральный ущерб иск отклонил, век бы не рассчиталась. Это он мне, гадёнышь, за моральный ущерб должен. Жаль, что оттащили меня от него его верные псы, всю бы морду его холёную своими ноготками отточенными расцарапала. «Успокойтесь, Таисия Раушановна, разберёмся, посчитаем, на сколько вы мою фирму „обули“. Вот мразь, разобрался, зечкой меня под старость лет сделал, с биркой на кармашке. Там, конечно, тоже люди сидят, от сумы, да от тюрьмы не зарекаюсь. Обидно только, что мало брала, миллионы ихние с продажи металла отмывала, дебет с кредитом сводила, себе только на лаки, крема, да туфли выгадывала, а они все коттеджей себе понастроили, на Канары летали, будто птицы перелётные. Квартиру, слава богу, хорошо удалось продать, часть суммы погасила, думала, отсрочку дадут, а хрен там. Мой адвокат слабенький, не может с такой ма-шиной сладить. Завтра на дачу документы подпишу, тоже Аллах на моей стороне стоит, землю, что под наши дачи давали, какой-то из европейских банков покупает для своего строительства. Людей не обижают, хорошую цену за сотку дают. Машину сын пообещал продать, тоже вклад хороший будет, правда не хватает, но на этот счёт у меня есть козырь – старинное колье, что мне от прабабки досталось, в антикварный магазин сдам, Лев Абрамович давно на него глаз положил, всё продать просил, хорошо, что в своё время не согласилась. Нет, наверное, всё-таки лучше в Москву и с машиной и с колье съездить, там всё подороже продать можно, может, с машины больше выручу и не придётся колье продавать? Хотя, с машиной…».