– Она вчера ко мне заходила, когда ты в аптеку на Пушкинскую улицу ездила.

– Автобус долго ждала, на другой конец города всё-таки.

– Вот-вот, подохнешь с такой товаркой нерасторопной, я же тебе на такси туда-обратно давала, всё экономишь?

– Привычка, – виновато пожала плечами Таисья.

– Зато и ценю, что деньги на ветер не бросаешь, – хмыкнула Павловна, – как Мадам, сказала я ей, мол, «извини, есть у меня уже жиличка и медсестра в одном лице, не надо было меня бросать, хорошо же жили, дружно».

Она тоже моей соседкой была, квартиру продала и умотала, а ты позже к сыну переехала, вот вы и не увиделись. Хотела я её ночевать оставить, потом бы что-нибудь придумали. Но она гордая, говорит, мол, по старой дружбе забежала, просто проведать, а у самой глаза, как у побитой собачонки, нелегко человеку, видать. Лет десять назад трагедия страшная в её жизни приключилась. У меня, видавшей виды, и то слёзы на глазах были, когда я узнала её историю. Растерялась она, что у меня кто-то живёт, ха-рактер-то у меня не дай бог. Сама удивляюсь, как мы с тобой, Таисья, притёрлись. У меня бог Иисус, у тебя Муххамед, а ничего.

– Так это только пророки, бог един, – вставила слово Марковна.

– А всё одно, небожители.

– Почему «Мадам»?

– Не знаю, она сама себя так назвала, сказала мне, что кто её настоящее имя упомянет, с тем словом больше не перемолвиться, – Павловна махнула рукой, – я уже и сама не помню, как по правде её имя-отчество.

– Где мы её искать будем?

– Это Марковна, как хозяйка, должна вопросы задавать, – нахмурилась Павловна, – а ты и тут свои три копейки вставишь.

– И то правда, вы знаете, куда она пошла? – Марковна опять вступила в разговор.

– А чего её искать? Вон она стоит, делает вид, что случайно тут появилась и меня не видит. Сама-то прекрасно знает, что я тут уже сто лет сижу.

Марковна и Таисья посмотрели в ту сторону, куда глазами указывала Павловна. Возле прилавка с фруктами стояла миловидная женщина, рыжие крупные кудряшки освещало солнце, отчего они делались просто огненными.

– Раньше обычные космы были, каштановые, а теперь форсить начала, молодиться, видать, седина уже во всю попёрла. Горя много видела, вот и поседела до срока. Раньше её это не смущало, а теперь забеспокоило, раз эту чёртову химию на голову мажет.

Павловна подняла руку и громко крикнула через несколько прилав-ков:

– Мадам, иди сюда, я здесь!

Молодая женщина вздрогнула и торопливой походкой двинулась в сторону трёх женщин. Пройдя какое-то расстояние, она вдруг поняла, что взяла сразу быстрый темп по первому зову и чтобы не терять марку, чуть замедлила шаг.

– Решила фруктов свежих прикупить, витамины, полезно…

– Ага, ага, это молодец, что за здоровьем своим следишь, – хитрый прищур Павловны смутил Мадам, – знакомься, мои товарки, Таисья, Марковна.

Мадам приветственно кивнула женщинам.

– Ты что сегодня вечером делаешь? – спросила Павловна.

– До нового года я совершенно свободна, – усмехнулась Мадам.

Шутка удалась, вызвав у всех четверых смех. Павловна закашлялась в приступе астмы, а когда восстановила дыхание снова смутила Мадам своими откровенными вопросами.

– Что, спала спесь?

– Я ушла потому, что просто не хотела вас стеснять.

– На вокзале ночевать лучше?

– Почему на вокзале? У меня номер в гостинице, правда, – Мадам отвела глаза в сторону, – в двенадцать съезжать надо.

– Вещей-то много?

– Да меня в поезде…

– Облегчили, что ли? – хмыкнула Павловна.

– Самое необходимое у меня с собой, в спортивной сумке было.

– Ага-ага, а чё глаза-то прячешь? Не было у тебя ничего, всё промотала, так ведь? – Павловне будто доставляло удовольствие выводить Мадам на чистую воду, – деньги за квартиру куда дела?