– Нет, Гриша, не взяли бы тебя в космонавты, ты хоть и шибко образованный, а ростом не вышел, сам же сказал. А Гагарин, поди, ого-го! под сажень…

Гришка задумчиво посмотрел на меня, затем неуступчиво заявил, как отрезал:

– Чепуха на постном масле! В космос должны брать небольших, таких как я, там места мало. Точно, точно! Помню, к нам в океане подводная лодка пришвартовалась, проекта «Малютка». Так вот, хочешь – верь, хочешь – не верь, экипаж состоял из этих… карликов. Да-да, карликов! – повторил он, вроде как убеждая себя. – Малюсеньких таких… крохотных.

– Карликов? Ой, Гришка, хватит трепаться! Иди давай, меня стирка ждет, – испугалась я, что из-за этого баламута не успею белье достирать. Это же надо такое придумать – экипаж из карликов! А может, и лодка карликовая была?

– Ну хорошо, хорошо, хватит – значит, хватит! – И опять подозрительно быстро согласился Гришка… однако не ушел, стоит, с ноги на ногу переминается, будто в кустики желает. – Бригадир, разреши последний вопрос, последний, клянусь своей по пьяни утерянной бескозыркой.

– Ну что тебе еще? – сердито спросила я.

– Ты вот все время твердишь, что бог все видит, что бог накажет, что он поможет. Ведь так?

– Ну так… – подтвердила я с опаской – от этого пройдохи чего угодно можно ожидать. – Говорила, и что с того?

– А то! Все твой бог видит, все он слышит, всех накажет! Видит он, как бы не так! Вон Юрка слетал в космос – и что? Назад вернулся, понимаешь бригадир: на-зад! Жив, здоров и целехонек! А ведь он же наверняка коммунист, считай – безбожник! И никакого бога, он там не видел! Так где же он, твой бог? Тю-тю, нет его, нет и все! Юрка не видел его. И как это понимать? – плутовски скривился он. – Объясни мне…

Объяснить этой хитроглазой бестии? Думаю, это невозможно, наверное, легче море до дна выпить, чем его в чем-то убедить. А если серьезно, то нет у меня времени что-то объяснять этому шалопаю – это, во-первых. Во-вторых, вряд ли он что-то поймет, видно, где-то с утра успел хлебнуть – запашок от него хмельной, свеженький. Ну, а в-третьих, положа руку на сердце, признаюсь, что я сама не больно-то в религии разбираюсь, верую и верую как и большинство народа, разве этого мало? Однако этот всезнайка ждет ответа, вон как ехидненько глазки сощурил, только и ждет, чтобы я на его крючок попалась, вот для него радости-то будет – захлебнется. На весь поселок растрезвонит, что бригадир простых истин не знает, а других жизни пытается учить. Нет, надобно как-то пугануть его, может, отцепится.

– Гриш, – говорю спокойно, – ты вот все брешешь да брешешь, что ни попадя, будто собака на ветер, а Бог-то все слышит, ты бы поостерегся.

– Гы-ы! Напугала! Слышит он! – не пугливо оскалился Гришка. – Как же, так я и поверил! Видит он! Ага! А почему тогда ракету с Юркой пропустил? Ведь пропустил, даже паспорта не спросил. Это как понять? Согласно Уставу караульной службы, твой бог обязан был спросить: кто такой? откуда? куда и зачем?..

«Бог ты мой, – думаю с тоской, – Белье в тазике киснет, а этот раздолбай – прости Господи! – как репей прицепился. Что бы ему такое ответить, чтобы он и про паспорт забыл, и про Устав свой караульный? Что бы, что бы такое, такое!..

– Гриш, знаешь, что я тебе скажу: мало тебя в детстве пороли, ох, мало! Ты вот, смотрю, всюду похваляешься, что ты школу марксизма закончил, что ты ужас какой грамотный, прямо спасу нет. А я вот, смотрю на тебя, и вижу: каким был ты темным, темным и остался, потому как простых вещей не видишь, – отвечаю я ему, стараюсь зацепить покрепче, пообидней. Пустое – лыбится непробиваемо, дескать, мели, Емеля, твоя неделя. Даже не обиделся. Ну, человек!