Видимо, Предмет, к стыду Елены, был, как и всё вокруг, лишь генератором её буйной творческой фантазии! От этой мысли ей стало не по себе:

– Потребительница я! Качаю, качаю… А на гора что выдаю? Так, бабские измышления… Кто их читает-то?..

Ещё раз обласкав взглядом вожделенный затылок, она прикрыла за собой дверь, и направилась на общежитейскую кухню за чаем. Там, изрядно поморщившись, ей пришлось выгнать из чьей-то сахарницы здоровенного таракана, бессовестно отряхнувшего ноги прямо в чайную ложку.

Всё же плеснув себе кипятку из первого попавшегося чайника, их тут было шесть, Елена сделала пару глотков. От страсти она всегда высыхала как верблюжья колючка.

– Заварки нет… Прячут жадюги. Скоро все жадюгами станем!

Чёрт-те-что делается в стране. Учителя и инженеры на рынке торгуют, по электричкам газеты разносят, сторожат, дворничают. А те, что уже на пенсии, – в магазине селёдочный рассол выпрашивают: хлебушек помакать, у овощных палаток из бачков капустные листья выуживают да бутылки по скверам собирают!

А ведь, разрушая настоящее, мы делаем бессмысленным прошлое и теряем всякую надежду на будущее…

Уф… И чего это меня опять понесло?. – Брезгливо передёрнула она плечами. – Прямо – статья газетная! А газетный стиль – смерть для творца.

Хотя, если пофилософствовать… Давно заметила, что в порядке: ну, когда – всё по полочкам разложено, хоть убей, никакого простора нет – ни для действий, ни для размышлений. Мысль как по ниточке течёт… А в смуте – есть. Там сознание уже – пучком или даже – взрывом! Может, для того и мутят, чтоб хоть что-то новенькое проклюнулось?..

Но и философия – не мой хлебушек… Не мой!

Скрипнув половицей, на общежитейскую кухню прокрался, судя по облезлости, тоже общественный котяра и сразу же запрыгнул на холодильник. Перекошенная дверца вывалилась, повиснув на одной петле, и кот, заглянув внутрь, вполне отчётливо произнёс: «Умр-р-р-у…»

– И я… – вдруг согласилась Елена, и, оставив на чьём-то столе недопитый стакан, ринулась вниз по лестнице.

Неловко боднув дверь на выходе, она ошалело потёрла ноющее колено. – И зачем приходила?.. Лечиться надо! Вот и – вся любовь…

А стакан-то… надо было убрать! Непременно свара начнётся, а кто зачинщик?..

Хуже непрошеного гостя – только доморощенный хам, хотя, в данном случае и не совсем доморощенный…

Укутав нос в воротник, она опять ушла в размышления:

– А ведь Аркашка-то… – припомнив вдруг его напыщенный дурацкий вид, невольно ухмыльнулась она, – явно кого-то себе завёл: постригся, нагладился, и уже целые сутки – трезвый! А вчера, когда жарил яичницу, конечно же, из «моих» яиц, даже улыбался…

Вот уже лет восемь, включая и три после развода, Елена пыталась выдать мужа «замуж».

– Женить такого невозможно, никакой инициативы…

А вот выдать за жену – можно. Не дурак, зарабатывает прилично, и внешность, когда умоется, – очень даже ничего! Пил бы поменьше…

Во вторник, наконец, позвонил «этот Игорь»… Лена вынесла его рукопись, но он усадил её в машину: «Покатаемся?»

– А почему бы и нет? Семеро по лавкам не плачут. Сначала хотела детей, не получалось. А потом – зачем они от алкаша?..

Ездили, молча, до темноты. Город, казалось, ссутулился под тяжестью тяжёлых осенних облаков. Витрины магазинов всё ещё радостно пялили на прохожих свои квадратные, уже слегка зарёванные, глаза.

– Ну, вот… Наконец, и дождь… – отметила про себя Елена. – Да приличный какой!

А иномаркам – хоть бы хны. Шныряют, при полном отсутствии видимости, по три в ряд, да ещё и – цепью! Вот где деньжищи-то… Но ведь, как наживались, вернее, воровались, – так и улетят… Настоящие богатеи на таких не раскатывают, экономят! Оттого и – богатеи.