Что это было за бормотание, что за камлание белого шамана настигло мое сознание? Смутно вспомнился сон – пещера, бубен, прислоненный к ледяному ее боку, олень северный. Не нужны мне северные сейчас мотивы, вечер теплый, лето, зачем, нет, не надо. Кто ломает мою память, как взламывают базу данных и поселяют в ней вирус? Впору молитву прочесть. Да воскреснет Бог… Да воскреснет. Господи, помилуй, помилуй меня. Дай мне любовь, Господи, пусть жалкую, одинокую, неприкаянную однодневку-бабочку, но искреннюю. Виктор, я могла бы полюбить тебя, если бы тогда, когда ты был жив, это пришло мне в голову. А теперь поздно. Ударом сабли было известие о твоей смерти, разрубившее доверие к жизни на две половины, на два голоса, певшие суровую песню скорби. Но я выстояла, и даже не выдала себя ничем. Мертвого его лица не видела, потому что сказали мне о его гибели потом, после возвращения из Германии, куда меня Маргарита отправила одну, с поручением, а на самом деле, как я понимаю теперь, чтобы скрыть Витину смерть и чтобы на похороны я не ходила. Посылку друзьям я передала, музеи в Кельне посетила, знаменитый собор посмотрела. Ни знака, ни символа, ни намека в чужой стране не показалось, не намекнулось, не прозвучало. Чужое небо, что ему было до меня? И теперь я точно знаю, что чужое. Что моя неизвестная мне мать, тайну которой так ревниво оберегает отец, как и тайну моего рождения, не была немкой. Она могла быть кем угодно, и волну ее родства месту я бы уловила, наверное. Но напрасно я искала ее по всему миру, то путешествуя в реале, то изучая страны в Интернете или по каналу для любителей путешествий, не имеющих достаточно средств. Она рождена была и, видимо, умерла в России. Хотя сны мои могли быть генной памятью, а ее опыт мог отразиться в моем сознании. Я вспомнила свой сон про пещеру, и про женщину, которую унес олень к северному сиянию, вспомнила до самых тонких ощущений, и удивилась печали и светлой силе решения, принятого ею. Я остановилась, боясь, что ткань воспоминания порвется, я притушила звук сердца, чтобы он не сбил рисунок таинственного сна. Хотелось рассмотреть лицо женщины, но она только на краткий миг повернулась, и этот миг я вновь и вновь возвращала, наводила фокус, как в фотоаппарате старой конструкции, чтобы только увидеть! Но оно ускользало. Вспомнилась тонкая рука, локоны темных волос и силуэт.

На меня поглядывал сторож, но не подходил, в словесный контакт он был вроде бы готовился вступить, но как будто ожидал чего-то. Интересно, сколько времени я стою, глядя на безобразный, коричневый, пустой и гулкий ящик? Решительным движением, с размахом, так как пакет не легкий, бросаю его внутрь гулко отозвавшегося голодного контейнера, только недавно выпотрошенного мусоросборочной машиной. Сторож смотрит с интересом в другую сторону, но его невидимые антенны развернуты я знаю в каком направлении.

Так, я привлекла внимание. Это плохо, мне было велено с тать тише воды, ниже травы, а я вроде той травы, что в полтора метра вырастает, и вроде воды, что заливает один славный немецкий город, перекидываясь через все дамбы и прочие заслоны и являясь гостьей в богатых особняках вблизи набережной. Тише воды – и кто это придумал? Вы слышали шум моря после грозы? А тот шум, что исходит из картин Айвазовского? А кран на кухне у вас не шумит разве? Эх, папочка, зря ты это выражение употребил, желая смягчить поговоркой строгость указаний. Но не бойся – вряд ли этому человеку известно, кто ты такой, и нет вероятности, что он во мне признает твою дочь, о которой мир вообще не имеет понятия. А вот поговорку следует уточнить: ниже скошенной травы и тише воды зимой. Во как. А вы думали? Я не такая простая, какой кажусь. В словесном споре вам не устоять, пикой моего анализа я разобью щит вашего довода в щепки. Во как – еще раз. И по шелому вашему достанется вам, и загудит голова, и песок посыплется. Причем ту песок? – весело спрашиваю я себя на бегу. И сама себе отвечаю: А как же без него? Пусть случится обвал песка по всей Сахаре. Не все же снегу с горных склонов низвергаться лыжникам на погибель. Не все же лжи течь медвяными потоками по устам лживым.