Зато моей смелости хватает на то, чтобы заказать еще один букет прямо ей под дверь. Не спрашивайте, откуда я узнал номер ее квартиры!

Ладно… Да. Я всё-таки проследил. Я, честно, хотел поговорить, но решил дать ей время остыть. Усыпить, так сказать, бдительность.

Домой уезжаю с твердой убежденностью в том, что завтра я точно отвоюю раунд у Ляли Стрельцовой!

Ляля

Некто неизвестный опять присылает мне цветы. Только в этот раз не на работу, а прямо под дверь. Курьер лишь расплывчато отвечает, что, мол, не знает, от кого поступил заказ.

Просто прекрасно!

Чек предоставить отказывается, как и показать транзакцию. В итоге, схватив букет, я захлопываю дверь прямо перед его носом со словами: «Вы выгораживаете возможного маньяка!»

Знаю, это слишком преждевременные выводы. Но, посудите сами, откуда кто бы ни был этот человек узнал мой адрес? Он что, следит за мной?

Такое настойчивое внимание всерьёз меня беспокоит. Я бы подумала на Лисина, но тот, зуб даю, зализывает свои раны. Его хрупкое самомнение не выдержало удара. Собственно, так ему и надо!

На канале все были очень удивлены букету цветов, включая и меня саму. Леночка подумала, что это ей, и уже потянула свои загребущие руки, как курьер назвал моё имя и фамилию.

Цветы были от неизвестного отправителя, но тем не менее это было приятно. Я поставила букет в вазу на общем столе.

И вовсе не затем, чтобы он мозолил глаза нашей «талантливой» (все мы знаем, в чем её таланты проявляются) Леночке! Совсем нет!

И если в случае первого мне было приятно, то второй у меня под дверью заставляет напрячься.

Ни открытки, ни записки, ни даже, на худой конец, листика в цветах я не обнаруживаю.

Я решаю разобраться с этим позже. В конце концов, не всякий маньяк наберётся смелости следить за внучкой генерала, пусть и в отставке.

Набираю ванну и, включив сериал на планшете, позволяю себе расслабиться.

Эти съемки меня доконают. Сегодня мы снимали репортаж в детском доме, а это, знаете ли, не самая лёгкая задача. Дети там хорошие, кто бы что ни говорил, хоть и одинокие. Они же не виноваты в том, что брошены. Брошены взрослыми людьми, которые не хотят нести за свои поступки ответственность. Я многое слышала о бесчинствах, что происходит в стенах детских домов, но, благо, такие прецеденты снимать не приходилось. Я бы не выдержала и устроила разнос по всем фронтам, и нажила бы как и детям, так и себе проблем.

Морально очень тяжело проводить время с детьми-сиротами. Первые полгода, когда у меня были такие съемки, я ревела навзрыд, порывалась уволиться, но в последний момент останавливались. Время прошло, и я стала менее впечатлительной, и все же от бутылки вина прямо сейчас бы не отказалась.

Когда я выхожу из ванной, замечаю пропущенный вызов от деда. Это ничего хорошего не сулит, я вам скажу! Собственно, поэтому и не перезваниваю, надеясь, что и дед второй раз звонить не станет.

Ага. Генерал. И не добьётся своего.

Я пропускаю ещё два вызова нарочно, но затем неохотно принимаю.

— Лялька! — слышится грозный голос деда. — Ты где там ходишь? Битый час до тебя дозвониться не могу! Тебе зачем телефон?!

Ну вот. Не успела и слово сказать, а мне уже влепили выговор.

— Я купалась, деда. Не слышала.

— Безответственная ты, — напирает он. — А вдруг что серьёзное? А если домушники ворвутся? Ты как полицию вызывать собираешься?

Началось…

— Дед, ну какие домушники? Я в полном порядке. Кому я нужна?

Вероятно, упоминать про цветы от неизвестного сейчас не лучший момент.

— А вот не скажи, — все ворчит. — Я чего звоню! — вдруг вспоминает он. — Завтра вечером чтоб была свободна.