Спасаясь от жары, водяной плескался в озере. Поджидая его, Лёня присел на нагретый солнцем камень. Заметив гостя, Савва выбрался на берег и устроился на соседнем валуне.

– Хороша водичка сегодня! Хочешь искупаться?

– Некогда мне, Савва Захарович, пришёл я к тебе с просьбой: дриада Адели печалится, что все обитатели нашего леса на твой юбилей собираются, а ей ты приглашение не отправил. Чем она так тебе не угодила?

– Обидела она меня. Как-то путешествовал я по реке Звонкой. Берега у этой речки – залюбуешься. Да что говорить, сам, наверное, видел?

– Видел, там же находятся ее угодья, каких цветов там только нет – красота необыкновенная.

– Вот! Увидел я эту красоту и решил себе место для отдыха обустроить – на пологом берегу болотце небольшое развел, лягушек певчих пригласил, чтобы вечерами их концерты слушать. Болотце, скажу тебе, замечательное получилось, опять же грязь лечебная, полезная для моего ревматизма. Только Адели весь отдых мне испортила. Расположился я в грязевой ванне, лягушки выстроились хором песни свои исполнять, и тут, откуда ни возьмись, эта учёная дама явилась и давай кричать: «Как вы смели развести свою грязную лужу на моей поляне! У меня здесь росли орхидеи „венерин башмачок“, редкий исчезающий вид!» Я, конечно, виноват, что на её территории место отдыха устроил. Но она-то как смела назвать моё болотце грязной лужей!

– Может у них там не принято на болотах отдыхать? Не поняла она красоты, созданной тобой? – скрывая смешинки в глазах, пожал Лёня плечами.

– Может и не поняла! Но могла бы со мной поговорить по-хорошему, – возразил Савва Захарович.

– Это она от переживания, Савва. Знаю я, как она эту орхидею по всему лесу разыскивала, каждому цветочку, как ребёнок, радовалась, – попытался оправдать дриаду леший.

– Говоришь, радовалась как ребёнок? – задумчиво глянул на него водяной.

– Радовалась. А ты, всю её красоту загубил.

– Нехорошо получилось, – огорченно вздохнул Савва Захарович.

– Да не переживай ты так, – успокоил его леший. – Был я недавно на той поляне, она ещё краше стала. А какие роскошные орхидеи на ней цветут!

– Значит, упрямая дриада снова свои цветочки там посадила. Не зря я место отдыха тогда сменил, – улыбнулся водяной и добавил: – так и быть, пошлю я Адели приглашение, пусть повеселится с нами на празднике.

– Вот и хорошо. А лечебные грязевые ванны лучше всего возле горячего ключа принимать, это я тебе как лекарь говорю, – довольный, что выполнил просьбу дриады, посоветовал Лёня.

Праздновать юбилей Саввы Захаровича обитатели леса собрались на лужайке, что зелёным ковром спускалась к самой воде Большого озера. День выдался ясным, солнечным. Леший Лёня в новом костюме и липовых туфлях был неотразим. Кикимора Евдокия и Баба Яга даже поссорились из-за того, кто первым будет танцевать с ним кадриль. Адели подарила юбиляру горшочек со своими любимыми орхидеями – «венериными башмачками». Всех гостей удивила избушка Бабы-Яги – раззадоренная весёлой музыкой, она пошла по кругу вприсядку. Савва Захарович и филин Никифор лакомились княженикой, вновь собранной на заветной поляне лешим. За беседой оба сожалели, что ягода с таким удивительным вкусом и ароматом – большая редкость в их лесу.

Пели и плясали гости до позднего вечера. Праздник удался на славу.

Там, где кончается граница леса, и начинаются луга, когда-то образовалось круглое мелкое озеро. Прошло время, берега его стали зарастать камышом и осокой, вода подёрнулась ряской, озеро постепенно начало превращаться в болото. Весной в прибрежных камышах любили селиться утки. Здесь они жили до глубокой осени, выводили утят. Когда птенцы подрастали, родители ставили их на крыло и улетали на юг зимовать. Летом на озере было хорошо. Не затянутая ряской полоска воды покрывалась белыми кувшинками и жёлтыми лилиями, над которыми стремительно летали голубые стрекозы. Вечером в камышах устраивали хоровое пение лягушки. Очень это место приглянулось кикиморе Евдокии, и решила она поставить свою камышовую хижину под раскидистыми кустами тальника, на небольшом островке, что возвышался посередине озера.