Мы не знали, где можно жить в Стамбуле. Опрос знакомых еще в Европе не привел к ясности – сквотов[5] там, видимо, не было, а из знакомых знакомых так никто и не отозвался. То есть жить в Стамбуле было негде. Поэтому мы воспользовались хоспиталити-клабом и каучсерфингом[6], которые раньше выручали в таких ситуациях. Было несколько телефонов людей, согласившихся поделиться каучем, по одному из которых мы и позвонили. Нас ждали, что не могло не радовать.

До времени, когда мы должны были быть на вписке, было несколько часов, и мы прошли по центру, который состоял из улицы Истиклаль-Джаддеси, превращаясь в частный сектор и далее переходя по мосту через залив Золотой Рог на другой берег, где были причалы паромов через пролив в Азию, Айя-София и Голубая мечеть с туристическим районом Султанахмет. Стало сразу понятно, что в городе очень много полиции и прочих других милитаризованных служб – везде стояли люди с автоматами и автобусы «Полис».

Вообще мы не посещали какие-то известные места, с одной стороны из принципа (уподобляться массе жвачных туристов, глазеющих на достопримечательности, не хотелось), а с другой – из экономии. Нам была интереснее та картинка, которую ежедневно видят жители азиатских мегаполисов, спешащие на работу, поэтому в гламурных туристических районах мы тоже не были. Единственным исключением стала византийская городская стена – возможно, именно на ее ворота прибил щит князь Олег в свое время. Слова «Византия», «Константинополь» очаровывали своей старорежимностью, сразу представлялась та масса времени, через которую прошли эти стены. К тому же аттракцион был бесплатен.

Стены находились не в центре, и добираться нужно было на трамвае, что мы и сделали, просочившись на платформу через выход. По пути трамвай проехал трешовый район с русскими вывесками. Шубы, шубы, меха, снова шубы. Между шубными магазинами ходили важные русские купчихи с клетчатыми баулами. После двух лет в Европе смотреть на такое количество русских было странно и непривычно. Русские были приземисты, плечисты и задасты. И все на одно лицо. В глубине глаз, жадно обшаривавших меха и дубленки, угадывалась славянская тоска.

Стена выглядела совсем не так, как мы предполагали. В Турции вообще все выглядело не так. Это была заросшая кустарником и чапыгой руина, на которую, однако, можно было забраться. Стоило пройти по стене несколько сотен метров, обстановка вокруг разительно изменилась: на нас толпой бежал цыганский табор с какими-то мешками и палатками. Их можно понять – к ним домой сами пришли вкусные белые подарки. Разобравшись в ситуации, мы ринулись на проходящую рядом трассу, рассудив, что среди машин от нападающих будет удобнее уворачиваться. Табор остановился на обочине хайвея, начав закидывать нас бутылками (не очень метко, правда). Убегая от табора, мы в конце концов попали в район частной застройки, где жили, видимо, более ловкие соплеменники, сумевшие поймать пару белых подарков за свой век. Пустые извилистые улицы, покосившиеся деревянные дома со скрипящими ставнями, старухи с иссеченными лицами и ненавидящими взглядами, а также группки подростков, регулярно возникавшие в проемах этого лабиринта, явно не чтобы угостить едой. 1000 долларов начали явственно оттягивать карманы. Мы все время убыстряли шаги, состроив зверские рожи для прогулок по Люберцам и изо всех сил стараясь не походить на белых лохов после колледжа, приехавших заполнить gap year[7]. В общем, сходили на византийскую стену…

Без потерь выбравшись из стремного района, мы вернулись к причалам. Вечерело. Солнце садилось где-то за Голубой мечетью, на берегу жарили свежую рыбу из залива, толпы людей шли на паромы с работы. Столбы дыма от жаровен, крики чаек, ждущих объедков, и гудки кораблей, идущих по Проливам, завершали вечернюю картину. Стамбул впервые начал нравиться. Возникло то ощущение города, которое описывали белые эмигранты, попав сюда из Крыма с остатками Черноморского флота.