Тот, кто толкует о последних степенях совершенства новоначальным и, особенно, более ленивым из них, не только не принесет им пользы, но еще сделает, что они возвратятся вспять.

Которые трудами подвижническими соделали себя чистыми от всякой скверны плоти и духа, те стали приятелищами бессмертного естества через дарования Духа. До сего же достигшие полны суть света благого, от коего исполнены будучи в сердце тихим миром, отрыгают благие словеса, и премудрость Божия течет из уст их в ведении Божеских и человеческих вещей, и слово их чистое вещает о глубинах Духа.

Мне пришло на мысль уподобить свою беседу усердию какого-нибудь бедного гостеприимца, который желает прослыть богатым угостителем, но не имеет дорогих яств и досаждает гостям, щедро нося на стол свой бедный запас, так что его радушие обращается для него в укоризну незнания приличий.

Думаю, что тогда изготовляется ткань духовной одежды, когда к назидательному слову присовокупляются и дела с ним сообразные. Как, в основу вплетая уток, ткут одежду для тела, так, когда за предваряющим словом следуют сообразные с ним дела, утотовляется сим благолепная одежда душе, имеющей вполне и словом и делом добродетельную жизнь. А рясны привешивают к одежде, и их должно понимать также в духовном смысле, почему и называются они златыми. Поелику слово обширнее дела, то оно составляет как бы некие рясны, которые спущены вниз с ткани деятельности.

Если не запасено в сердце добра, то, как изнесет устами сокровище не обладающий им втайне? Если имеющий доброе в сердце не возвещает о нем словом, то ему будет сказано: премудрость сокровена и сокровище не явлено, кая польза есть во обоих? (Сир.20:30). Посему для пользы других уста моя да возглаголют премудрость (Пс.48:4), а для собственного моего преуспеяния сердце да поучается разуму.

Какая польза кричать на ветер, когда жизнь так сильно обуревается, что ум всякого оглашаемого словом, наполнившись обманчивыми лжеумствованиями, как глаз пылью, приходит в замешательство и слух у всякого оглушается несносными и непривычными звуками.

В рассуждении того, что не определено в Писании ясным повелением, должно увещевать каждого к лучшему.

Предстоятель слова должен быть для других образцом всего доброго, сам прежде исполняя, чему учит.

Непозволительно вменять в необходимость другим, чего сам не исполняешь.

Для евангельской проповеди не должно пользоваться человеческими преимуществами, чтобы ими не затмевалась Божия благодать.

Не должно проповедовать Евангелия из любопрительности, из зависти и соперничества с кем-нибудь.

Не должно думать, что успех проповеди производится собственными нашими примышлениями, но всю надежду надобно возлагать на Бога.

Те, которые в угождение слушателям не с дерзновением возвещают волю Божию, раболепствуя пред теми, кому хотят угодить, не подчиняются уже владычеству Господню.

Тайны спасения повергать пред всяким без разбора и принимать одинаково всех… походит на то же, что и в нечистый сосуд вливать многоценное миро.

Если орудиями пользоваться никто не дозволяет неопытным, то тем паче употребление слова надобно уступать людям способным, которые в состоянии распознать и место, и время, и образ вопросов, которые, возражая без любопрительности и благоразумно, а также с разумом выслушивая, могут точно наводить на разрешения вопросов к общему назиданию.

Тот, кто приставлен к Домостроительству слова, если вознерадит о том, чтобы возвестить Слово, будет, по написанному, осужден, как убийца (Иез.33:8).

Настоятель навлекает на себя великую и нестерпимую беду, когда скроет талант Слова, и не будет наперед объявлять каждому о мече, грядущем на грех.