). Всю её натёр: «Всё, продам я тебя … (на пенис), на базар поедем, готовься». Всё, … (проститутка!)! На базар приедем – она не продаётся ни хрена! – он смеётся. – А продал один раз просто. Сказал: «Всё, … (проститутка!), продавать не буду, буду сам ездить». Всё, заездила, всё … (хорошо, прекрасно, великолепно). И у магазина клиента встретил: «Всё, берём, берём», о цене договорились, там сразу бабки забрал, поехали до нотариуса, ключи отдал, да и всё. Она сама, даже, по ходу не поняла, как продалась. Это … (ещё одно колоссальное фиаско), … (проститутка!). И такая … (ситуация) бывает. Всё-таки душа есть у них тоже, – завершает он свой словоохотливый французский рассказ.

Самое забавное то, что мы едем под классическую интеллигентную музыку – вечернюю серенаду Франца Шуберта в исполнении, ни больше ни меньше, академического оркестра.

Дальнобои вообще все «французы». Со мной они стараются не материться, но не всегда получается – общаться же как-то надо. Между собой с помощью трёх-четырёх матов они умудряются пересказать сложную обстановку на дороге, без которых получается сухо и непонятно. Под такие байки ехать – милое дело.

Азамат говорит:

– Сразу видно, что ты новичок, – а на мой удивлённый взгляд добавляет: – Всё время в карту смотришь. Опытные-то наизусть все города знают.

Улыбаюсь. Сами водители-дальнобои знают географию не просто на «5», а на «5» с тремя плюсами, – особенно те, кто со стажем. Я едва успеваю отыскать на карте следующий пункт, а они уже перечисляют их с десяток дальше по трассе, причём включая маленькие деревеньки.

А ещё Азамат не курит. Уверена, что, как некурящий дальнобойщик, он занесён в Красную книгу.

В каждой фуре обычно есть рация, и у большинства даже в рабочем состоянии: по ней они предупреждают друг друга о проблемах на дороге, иногда просто болтают. Часто можно услышать что-нибудь вроде: «Ребята, кто на Казань едет, скажите обстановочку», и встречные рассказывают. Бывает, что и ругаются со страшной силой.

– Кричат, – посмеивается Азамат, – уже хотят кишки друг другу прилюдно пустить, печень помять или надавать по щщам… По рации всё слышно! Одни тут орали – думал, точно поубиваются. Остановился, пошёл в кафешку поесть, и вижу обоих – за одним столом сидят и «братаются»! Подхожу… – и Азамат описывает диалог: – «Здорово, пацаны!» – весело здороваюсь. «Здорово», отвечают. «Вы ж только что глотки друг другу рвали, не? Чего теперь делаете?». «Мировую заключаем», – Азамат смеётся в полный голос и продолжает пересказывать: – «Ну понятно, … (проститутка). Вы были злейшими врагами, а теперь вы … (удивительные, потрясающие) кенты?», – и его пробирает на откровенный смех.

Едем и оба смеёмся: у мужиков нет дружбы лучше, чем после драки.

– Вот дают пацаны! Красавцы! – восклицает Азамат, и затем с грустью замечает: – Обмельчал водитель-то. Раньше только сломаисся – обязательно две-три машины остановятся узнать, чем помочь. Теперь не докричишься, бывает…

Какое-то время едем молча, под незабвенного Шуберта.

– Я аж сам удивился, когда окликнул тебя! – внезапно поражается Азамат сам себе, повторяясь.

Выясняется, что он тоже один, и девушки нет уже давно. С некоторых пор он боится даже знакомиться с противоположным полом – так и живёт в машине месяцами.

Свои рассказы он перемежает страшилками и увещеваниями: «А давай ты домой поедешь? Пересадим сейчас тебя на встречную фуру, и – домой, а?». Волнуется за меня, видит, что я – новичок.

Потом, поняв, что он сделал всё, что мог (включая неизбежный перечень рассказанных страшилок), махает рукой, и мы опять переходим в режим баек. Азамат рассказывает о жизни дальнобойщика.