Выйдя в коридор и убедившись, что проводники заняты другими пассажирами, я быстро зашагал в противоположную сторону. Но поезд – штука не такая большая, скрыться сложно. Скоро сквозь мутное окно тамбура я увидел, как группа людей в форме пробирается по вагонам, заглядывая в каждое купе и продвигаясь ко мне.

Оставалось только поспешить дальше к голове поезда. Я протискивался со своим багажом между пассажирами, коротавшими время в узких коридорах за просмотром мелькающих лесных пейзажей. Ломиться в чужие купе не было смысла, закрыться в туалете не получалось: как назло, все были заняты.

Скоро проводница и какой-то охранник, которого я раньше не видел, отловили меня в первом вагоне и прижали в тамбуре к стене.

– Так, парниша, ты не охренел ли? Давно залез?

С такою выразительною речью ко мне обратилась взведённая, как курок, плотно сбитая, можно сказать – боевая проводница. Я промолчал. Дух приключений в тот момент отступил, зазвучала нотка стыда.

– Короче, или ты платишь сейчас за проезд, или мы сдаём тебя наряду на следующей станции!

– Я всё понял. Слушайте, денег у меня нет, я путешествую с одной гитарой, до Питера хотел добраться.

– До Питера! Красавчик, классно придумал! Нет денег – плати своей гитарой! – Проводница бросила взгляд на чёрный чехол.

Хмурый пожилой охранник в синей форме сдвинулся вправо, перекрыв мне выход из тамбура.

Потерять единственный инструмент заработка в первые дни путешествия, да ещё в тысяче километров от дома? Это самоубийство. Я сжал посильнее гриф.

– Это точно не вариант, гитару не отдам.

– Тогда вылетаешь на первой же станции, и скажи спасибо, что легко отделался! В следующий раз поедешь в отделение!

Проводница была раздосадована тем, что подоить меня не удастся. Однако возиться со сдачей безбилетника в милицию ни ей, ни охраннику не хотелось.

Этот напряжённый диалог оказался ещё и познавательным. Получается, имей я немного денег, я мог бы урегулировать вопрос и доехать до Питера?

Однако ни денег, ни других ценностей у меня не было, а гитару я отдавать не собирался. И потому спустя десять минут, подталкивая в спину, меня высадили из тамбура на ближайшей станции где-то под Череповцом.

Спрыгнув с подножки, я глядел вслед уходящему поезду, жалея, что не успел как следует проститься с Куракиным. Поразмыслив же, решил: расклад не такой уж и плохой.

Я проехал основную часть пути до Питера, и до цели оставалось всего часов шесть-семь автостопом – тем самым автомобильным способом, который я так давно себе представлял! Магическая рельсовая катапульта сработала, и за какие-то сутки я очутился рядом с первым крупным городом запланированного путешествия.

Во мне даже проснулся спортивный азарт: что, если я доеду до Питера раньше, чем туда доберётся этот поезд? Встречу Александра на вокзале! То-то он удивится! А я смогу поблагодарить его ещё раз за поездку, уже в спокойной обстановке.

Закинув за спину рюкзак, я взял гитару и осмотрелся. Полузаброшенная пригородная станция: металлический навес от дождя, крошащийся бетонный пол. Вокруг станции тянулось редколесье. Местность безлюдная; впрочем, поблизости шумела загруженная дорога – к ней от перрона вела едва приметная тропинка.

На трассе я остановил легковушку, водитель которой ехал до Череповца. Первая машина в моём путешествии!

Мы ни в кулачном бою, ни в борьбе далеко не отличны.

На ноги быстры зато, мореходцы же – первые в мире.

Любим всем сердцем пиры, хороводные пляски, кифару,

Ванны горячие, смену одежды и мягкое ложе.

Гомер. Одиссея

Остановившись, водитель белой запылённой иномарки приоткрыл окно. На шумной трассе его голос слышен был плохо, вдобавок из машины неслась «Зимняя вишня» Анжелики Варум.