Автор года – 2019 Эльвира Шабаева

Редактор Эльвира Шабаева

ISBN 978-5-4498-0351-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это случилось давным-давно, когда не было ни Солнца, ни Луны, ни дня и ни ночи, всё было серое и унылое. Люди ходили грустные, они много работали: пахали землю, сажали семена, ухаживали за растениями, но урожай был очень скудный, не хватало тепла и света. В те давние времена в одной деревне жили брат и сестра.

Сестра была очень красивая девушка, но надменная и самолюбивая. Она только и делала, что любовалась собой в зеркало, расчёсывая свои прекрасные золотистые волосы, и примеряла наряды. А брат был скромный и очень добрый. Он не отказывал никому в помощи и люди тянулись к нему, как к чему-то тёплому и светлому.

Как-то раз, когда брат был на работе, к дому подошла старушка и попросила у девушки воды напиться.

– Уходи отсюда уродливая старуха, – закричала злая красавица на старую женщину, – видишь, некогда мне!

Старушка тяжело вздохнула, пробормотала что-то непонятное и исчезла, как будто её и не бывало. А девушка снова взяла в руки зеркальце и остолбенела от ужаса: от её красоты и молодости не осталось и следа. В это время брат подходил к дому и услышал громкий плач.

– Что случилось, почему ты плачешь? – спросил он, торопливо вбегая в комнату. Сестра подняла голову и повернулась. Брат ужаснулся: на него вместо красавицы-сестры смотрела старая сморщенная старуха.

Старые люди рассказали им, что далеко-далеко за горами и тёмным лесом живёт очень могущественная волшебница, это она наказала девушку за её равнодушное сердце, и только она может снять свои чары. Недолго думая, брат с сестрой собрались в нелёгкий путь.

Долго-долго шли они к замку волшебницы, когда сестра уставала, брат нёс её на руках. И вот перед ними на пути встаёт высокая-высокая гора, упираясь вершиной в самое небо, ни взобраться на эту гору, ни обойти её. Совсем было расстроились брат с сестрой, как вдруг прямо с горы к ним спустился огромный орёл.

– Я перенесу вас через эту гору, – обратился он к брату, но за это ты должен отдать мне всю свою силу, иначе мне не взлететь с вами на такую высоту.

– Отдай скорее ему свою силу, – закричала сестра, – нам нужно быстрее найти волшебницу, я снова хочу стать красивой и молодой. Брат молча кивнул головой, и орёл забрал всю его силу, легко перелетел через высокую гору и опустил своих седоков на землю. Путники отправились дальше, и вот перед ними дремучий лес, куда идти дальше – непонятно. Тут из леса вышел старичок и сказал:

– Знаю, знаю, куда вы идёте, только без моей помощи вам не перейти этот лес, не добраться до замка волшебницы. Я помогу вам, но за это юноша должен отдать мне свою молодость.

– Конечно, он отдаст, – сказала сестра, – веди нас скорее. Старичок посмотрел на брата, и тот снова, как и в первый раз, молча кивнул головой.

– Тогда вперёд, – скомандовал старичок, первый шагнул в дремучий лес. Долго пробирались они сквозь лесную чащу, у брата совсем не осталось сил, но самолюбивая сестра даже не протянула ему руку, чтобы поддержать его, и старичку пришлось отдать ему свою палочку. Наконец лес закончился, и они вышли на широкую дорогу. Какой-то паренёк весело попрощался с путниками и скрылся в лесу. Сестра повернула голову к брату и не узнала его: перед ней стоял седой немощный старик с трясущимися руками, сгорбленной спиной и почти слепыми глазами. Но ей было не жалко брата, – быстрей идём к замку, – торопила она его. Медленно передвигая ноги и опираясь на палку, брат побрёл вслед за сестрой, которая шла впереди, даже не оглядываясь.

И вот, наконец, они пришли к заветному месту. Замок блистал своим великолепием: на остроконечных крышах сияли яркие звёзды, стены обвивали чудесные цветы, а в саду пели птицы и летали красивые бабочки. Брат залюбовался этой красотой, смотря полуслепыми глазами, но сестра, не обращая внимание на всё это великолепие, схватила его за руку и потащила в замок. Двери были открыты, словно волшебница ожидала прихода гостей.

– Вы зачем сюда явились и нарушили мой покой? —строго спросила она.

– Пожалуйста, добрая волшебница, – взмолился брат, – спаси мою сестру, верни ей красоту и молодость.

– Хорошо, – ответила волшебница, – я сделаю, как ты просишь, но за это ты должен отдать свою жизнь.

– Я согласен, – прошептал брат, – забирай скорее мою жизнь, только пусть моя сестра станет такой, как прежде.

– А ты что скажешь? – обратилась волшебница к девушке-старушке.

– Быстрее сделай меня молодой и самой красивой, – закричала сестра, затопав ногами.

– Ты так ничего и не поняла, – грустно проговорила волшебница, – что ж, будь по- твоему, ты станешь самой красивой. Она взмахнула волшебной палочкой и, строго глядя на сестру, произнесла:

– Отныне и навсегда все будут называть тебя Луна. Ты будешь ночью освещать Землю, но не будет тепла от твоего света.

– А ты, – обратилась она к брату, – за твою доброту и верное сердце, будешь светить днём, дарить людям тепло, и все будут называть тебя Солнце. Вы будете сменять друг друга на небосводе, но никогда не встретитесь.

С тех пор так и повелось, что Луна светит ночью, но от её холодного света нет ни тепла, ни радости. Солнце днём освещает Землю, и от добрых солнечных лучей на Земле распускаются чудесные цветы, созревает урожай, и люди радуются и смеются.

Вот так на Земле появились день и ночь.

– Мне нужно ещё пять минут.

– Мы опаздываем. Самолёт ждать не будет.

– Всего пять минут. Пожалуйста.

Я бережно прислоняю ладонь к стене и закрываю глаза. Под пальцами подрагивают воспоминания…

Приятная шершавость под рукой. Мы долго спорили, какие обои выбрать: под кирпич, с геометрическими разводами или гладкие. Я совсем не помню, кто победил. Помню радость от совместной работы, приятную усталость и сочную ярко-красную мякоть арбуза, который мы ели, усевшись прямо на полу, закончив ремонт.

Иду дальше, легко проводя ладонью по стене.

Наш знаменитый Мартышкин угол. Пушистый серый котейка, запущенный в новый дом, лихо взобрался по мягкому пеноплену до самого потолка. Котёнка назвали Мартышкой, а угол с тех пор приманивал всех потомков нашей первой кошки.

Моя девичья спальня. Моя первая отдельная комната. Какое это было счастье! Здесь я пряталась ото всех и мечтала. Мягкие игрушки, много книг и альбомов. А здесь… в старой деревянной шкатулке хранился дневник и письма про любовь… от любимого…

Родительская спальня. Не вспоминать, только не вспоминать! Не удалось – непрошенные слёзы потоком льются из глаз, комок в горле не проглотить. Боль, на всю жизнь, навсегда…

Светлая большая комната – сюда мы принесли маленький комочек огромного счастья – дочку. Счастье обволакивает, убаюкивает, ласкает…

Он теперь часто вредничает. Ни с того, ни с сего гаснет котёл, начинает возмущённо скрипеть паркет, лопаются новые лампочки в старом светильнике. И я утешаю, успокаиваю, уговариваю. Он слушается. Чаще всего…

Я закрываю дверь на замок, спускаюсь по ступенькам, разворачиваюсь.

Низкий тебе поклон, мой родной, мой любимый. Моё место силы.

Мой ДОМ.

Я вернусь

Алёнка откинулась на тощую больничную подушку, от которой ощутимо пахло хлоркой, натянула до подбородка колючее одеяло и выдохнула:

– Хорошо-то как!

– Что здесь может быть хорошего? Ванны в палате нет, одна раковина, а купаться извольте в общем душе в коридоре. Мутная жидкость, не иначе, как суп из табуретки, котлеты, скорей всего, из туалетной бумаги с луком. Компот из сухофруктов, который испортить невозможно, и тот несёт половой тряпкой. И это они называют обедом! – полная дама в вельветовом домашнем костюме скривилась и брезгливо поджала губы.

– А мне девчонки пижаму принесли, – невпопад ответила Алёнка. – Как замечательно!

– Пижаму? И что замечательного в пижаме? Это вообще не комильфо —среди бела дня обряжаться в пижаму. Больница – не повод распускаться, – пожала плечами дама, раскладывая пожитки в покосившуюся трёхногую тумбочку.

– А ещё мне передали тёплые носки, их мама вязала из шерсти нашей козы Марфы, – продолжала радоваться Алёнка, высунув из-под одеяла ногу в толстенном пуховом носке. – Я теплолюбивая, всё время мёрзну, а теперь совсем-совсем согрелась, – прижмурилась она от удовольствия.

– Ты откуда взялась, блаженная?

– Из реанимации, – смущённо улыбнулась Алёнка. – Меня по скорой прямо с лекции по истории привезли, с перитонитом. Прооперировали и пять дней держали в реанимации. Думали, не выживу. А я оклемалась. У нас вся родня живучая. Знаете? – она приподнялась на локте. – Ко мне девчонок не пускали. Я, когда в себя после операции пришла, стала медсестру просить, чтобы хоть на минуточку, хоть одним глазком. К дядьке, что напротив лежал, два раза посетителей пускали, а ко мне – нет. Так она мне шёпотом сказала, – у Алёнки разом наполнились ужасом глаза, – что пускают только к тем, кто безнадёжен. Представляете? Я больше и не заикалась о подружках. А сюда можно приходить всем-всем, – она опустилась на подушку, закрыла глаза, и на лице её, как солнечный лучик, засветилась улыбка самого счастливого человека на земле.