Да верит мира совершенству…

Ох, долго ли продлится это «покамест»?

Онегин – человек, безусловно, просвещённый и цивилизованный, ему, вероятно, знакома фраза Вольтера (первая заповедь демократов!): «Ваше мнение мне глубоко чуждо, но я отдам жизнь за то, чтобы Вы его могли свободно высказывать». На поверхности всё так и выглядит. Но что делать с бессознательным стремлением человека уподобить другого – себе? Хотя, уподобление уподоблению рознь. Один хочет дать другому от своего избытка, зажечь потухший огонь, вдохнуть жизнь… Другой – погасить, опустить на землю. Потому что за чувством превосходства копошится червяк собственной ущербности. Впрочем, Евгений настолько благороден, что сдерживает свои поползновения «гасить»: «Он охладительное слово в устах старался удержать». Зачем стараться самому? За него это сделает время. И жизнь – та, которую он знает.

Смена кадров. 2004 год. Матрица. Агент Смит остервенело уподобляет себе всех «инакоживущих». Фантасмагория ширится: призрачные города наполняются миллионами клонов – наштампованных копий Смита.

3.

Онегин теперь и сам с трудом припоминает: как ему пришла в голову эта дикая мысль – поехать к Лариным? Зачем ему вдруг понадобилось увидеть Ольгу – «предмет и мыслей, и пера, и слёз, и рифм» Владимира Ленского? Да он вовсе и не хотел её видеть, он хотел просто лишний раз убедиться, что Ленский ровно ничего не понимает в жизни и что наверняка предмет его возвышенной любви – обыкновенная пустая бабёнка. Полюбопытствовал. И долюбопытствовался.

Существует давно установившееся мнение, и оно даже не подвергается сомнению, что Онегин пренебрёг Татьяной, когда она была молодой девушкой, никому не известной деревенской мечтательницей, и страстно влюбился, когда она стала великосветской дамой. Осмелюсь утверждать обратное: Онегин влюбился в Таню, едва только увидел её. Всею своей замордованной, нелегальной серёдкой он сразу почувствовал, что это и есть то настоящее ДРУГОЕ, о чём он смутно подозревал. Эта девушка не вписывалась ни в одну из его схем: Евгений не увидел её «потолка». А между тем обширный светский опыт научил его безошибочно определять этот самый «потолок» для любой женщины, да и практически любого человека.

К моменту встречи этих людей Пушкин успел рассказать нам кое-что о Татьяне. Она действительно не вписывается ни в какие схемы. «Она в семье своей родной казалась девочкой чужой». И не потому что не любит родных, просто это люди разных миров. Она существует вне быта, вне общепринятых понятий и установленных правил. У неё совершенно отдельная, своя жизнь и свои правила. Мир Татьяны – это острое переживание чуда и тайны Жизни в высшем смысле этого слова, чувство слитости с этой Жизнью, огонь любви ко всему сущему. (И, как мы увидим в дальнейшем, никакие страдания не заставят её изменить этой Жизни, разлюбить её).

Эта девушка полна мечтами о жертвенной, героической любви, которая потребует всех её сил без остатка. И эти мечты, и запойное чтение романов – не пустое времяпрепровождение. Это подготовка, и очень серьёзная, к подвижнической жизни, которая ей предстоит. Так что мечтательность Татьяны совсем иного рода, чем у Обломова или Манилова. Это уже действие, вернее сказать, – готовность. Таким же образом и чтение для Татьяны – действие, а именно: активный поиск своего мира и людей своего мира (в окружающей-то жизни их не было).

Она влюблялася в обманы

И Ричардсона, и Руссо.

…

Воображаясь героиней

Своих возлюбленных творцов —

Клариссой, Юлией, Дельфиной,

Татьяна в тишине лесов

Одна с опасной книгой бродит,

Она в ней ищет и находит