В повозке раздались девичьи голоса:

– Что? Самолет?

– Нет!

– Невозможно!

– Вы наверняка слышали про самолеты – железные птицы в десятки раз меньше дирижаблей. Лишь немногие способны ими управлять. И сейчас мы узнаем, есть ли такие среди вас.

– Не верь им, – шикнула Бэтани сестре прямо в ухо. – Сплошное фуфло.

Она всегда казалась серьезнее, чем Вивьен, какой-то менее мягкой. Когда у Вив случались передряги на фабрике – теряла письмо или рассыпала кипу корреспонденции посреди коридора, – Бэт всегда приходила на помощь и заступалась за нее.

И политикой интересовалась, не боялась спрашивать или даже иногда спорить.

Девочек привезли в жухлое, обтрепанное здание, как и другие поблизости. Затем всех записали и отправили в кабинет, где столы стояли по краям и вдоль них стулья.

– Сначала просим раздеться и по очереди взвеситься.

Активная девушка, что задавала вопросы, принялась непринужденно раздеваться до майки и трусов. Бэт потащила Вивьен в конец очереди. Было очень неуютно под взглядами незнакомых людей.

Вереницей участницы отбора подходили к весам, рекрутер заносил показания в книжечку. Рядом медсестра делала замеры: объем головы, груди, талии, рост. Цифры, которые она озвучивала, фиксировал тот же рекрутер. Потом девушки оделись в привычную заводскую форму и приготовились пройти в соседний кабинет.

Ждали по пять-десять минут.

Когда Вивьен – она была самой последней – переступила порог кабинета, ее охватил ужас. Посередине комнаты разместили столик и кресло, опутанное проводами. Интересно, сколько времени ушло, чтобы установить аппаратуру?

Хоть она и не знала, что с ней сделают, подсознательный животный страх рвался наружу. Внутренности сразу скрутило, а к горлу подступила тошнота.

Здесь дежурила другая медсестра, но и та, что проводила измерения, подоспела, закончив свои дела.

– Садись, пожалуйста, больно не будет, – сказала она ласково.

Вивьен подчинилась, хотя и поерзала. Кожаное кресло неприятно холодило кожу и поскрипывало.

Вторая медсестра затянула девушке руку резиновым жгутом.

– Не переживай, поработай кулачком, – проворковала она. – Хорошо, достаточно, сожми ладошку. – Медсестра вонзила иглу в локтевой сгиб Вив, прямо в вену, и по тонким, прозрачным трубочкам побежала кровь.

В руке крутило противное чувство, бордовая жидкость утекала, заполняя собой множество пробирок. Иглу выдернули, кровь спряталась в глубине аппарата. Гадкое ощущение исчезло, голова чуть кружилась.

– Согни и иди дальше.

У двери Вивьен услышала, как одна медсестра проговорила:

– Неплохая реакция. Сколько миллилитров?

– Пятьсот пятьдесят.

– Многовато.

– Нормально. Левикот говорил брать до шестисот, если приемлемая реакция.

«Надо было потерять сознание, тогда бы все закончилось», – пронеслось в голове у Вив.

На выходе ждала Бэтани.

– Ты как? – спросила она.

– Вроде ничего. А ты?

– Тоже.

– Теперь по трое. – Рекрутер провел их в комнату с тремя креслами и стеклянной стеной.

По ту сторону сидели те же мужчины в белых костюмах.

– Брон Кара, Деви Бэтани, Деви Вивьен, – начал какой-то мужчина, – приветствую вас на последнем этапе отбора. У нас есть несколько вопросов. Для начала расскажите, чем вы занимаетесь на фабрике.

– Я работаю на станке, – подала голос Кара. – По восемь часов. Раньше только шесть давали, а теперь уже столько могу.

– Дальше.

– Мы обе разносим письма, – выпалила Бэтани. – Я и Вивьен. Вам ведь это известно.

Рекрутер слабо кивал и записывал.

– Работа на заводе нравится?

– Да, я очень рада… – затараторила Кара.

Бэт ее перебила:

– Что за чушь! Никому не нравится. Тяжело и однообразно.

– Тише, Бэт, ты чего! – взмолилась Вивьен, протянув сестре руку, чтобы хоть чуть-чуть ее усмирить.