– Конечно я опасаюсь! Свадьба моей единственной дочери должна стать первой в череде династических браков знатных семей Республики и Империи. Я бы предпочел в этом не участвовать, если бы вы с мамой меня послушали.

– Перестань волноваться о том, чего не можешь изменить. Это укрепит мир, так что я готова. Давай только найдем кого-нибудь симпатичного и с чувством юмора, пока выбор есть. Ладно?

– Какая же ты мудрая. Не по годам. – Агенор снова поцеловал дочь. Словно не мог насытиться последними минутами наедине с Оливией. Хотя сватовство и церемонии затянутся на много месяцев, ему все равно не хотелось даже начинать этот путь.

– Тебе не страшно из-за другого?

Сперва казалось, отец не понял, о чем она спрашивала, затем взгляд его затуманился, и посол медленно произнес:

– Как не единожды повторялось дома, война осталась позади… Заверив совет в том, что во мне достаточно силы духа и самообладания, я не подведу Родину. Мне довелось побывать на территории Империи с третьей пехотной дивизией в худших условиях из всех возможных, ведь я был совсем юнцом. Редкая удача, что после этого получилось построить жизнь в мире и согласии.

– Пап, ты не на совете, не надо этих высокопарных речей. Я переживаю за тебя.

– Твоя мама и твое рождение спасли меня. Теперь мой долг принести мир остальным.

– Вдруг это опасно.

– Сейчас все по-другому. Люций Корделиус Второй со своей стороны приложил немало сил, чтобы наладить отношения. Мы долго переписывались и пришли к подобию согласия, которое станет первой ступенью к долгосрочному сотрудничеству. Нам ничто не угрожает на этом берегу. Не дай моей нервозности перекинуться на тебя, милая.

– Многие все еще ненавидят нас…

Агенор похлопал дочь по плечу.

– Не стоит так думать. Порой люди упорствуют в привычных заблуждениях, хотя их корни давно рассосались, как у молочного зуба. Император заверил, что нас ждет теплый прием. Все будет хорошо.

– Ты правда не сердишься, что мы с мамой захотели поехать и уговорили тебя?

– Разве можно на вас сердиться?.. Пойду найду Лиору, ей наверняка нужна компания.

– Не надо, вон она сама поднялась.

По палубе пошатываясь шла женщина в красивом карминово-красном платье, оттенявшем ее бледную кожу. Оно было длинное и прямое, из струящейся, как водопад, ткани. На невыразительном лице выделялись лишь ярко накрашенные губы и крупная родинка на левой скуле. Своей единственной дочери она явно передала больше стойкого характера и ума, чем красоты. Оливия же внешностью походила на отца с его правильными, будто выверенными чертами лица и ясным взором. Кому-то могло показаться, что жена посла только проснулась, но на самом деле с начала путешествия она не могла сомкнуть глаз из-за того, что корабельный доктор назвал «самым необычным проявлением морской болезни за долгие годы практики».

– Мне сказали, что скоро причалим, и я решила выглянуть, – выговорила Лиора, едва шевеля сухими, тонкими губами, помада на них начала растрескиваться.

– Не так уж скоро, мам.

– В самом деле? – Она казалась расстроенной, но отодвинула дочь и взглянула на неприютные берега. – Но я уже переоделась и готова. Можно как-то ускорить?

– Похоже, мы пробудем на борту еще несколько часов. Им там тоже надо подготовиться. Лиора, проводи Лив, пусть ее нарядят.

– Конечно, пойдем, дорогая.

Отец с дочерью обменялись озабоченными взглядами: провожать стоило как раз маму. Чтобы отвлечь ту от качки и гула моторов хотя бы спором, Оливия задорно воскликнула:

– Ой, да так тоже хорошо. На берегу ведь не поджидает император со свитой. Для кого наряжаться?

– Порадуй маму, давай приоденемся.