Сперва ее кольнуло что-то вроде сочувствия – по радио много раз обсуждалась трагедия на охоте, – но она тут же взяла себя в руки и изобразила лишь легкую учтивость.

– Чем могу быть вам полезна? – поклонилась Шая.

Дочка посла обернулась: красные глаза глядели испуганно и затравленно. Она изменилась с прошлого визита: из юного цветка Лерийской Республики превратилась в подобие фабричных работниц в простом платье, с лиловыми кругами на лице и заострившимися чертами.

Графиня де Локк положила руку ей на плечо и мягко произнесла:

– Нам нужны традиционные траурные платья. Нам обеим. – Она кивнула, глядя на подругу, и дочка посла всхлипнула.

– Давайте пройдем, я сниму мерки. – Голос Шаи почему-то дрогнул, но пришлось быстро отогнать непрошенную жалость.

Представители высшего класса сочувствия не заслуживали. Когда есть крыша над головой и живот полон, любые страдания сносятся легче.

– Может быть, есть что-то готовое? – наконец выдавила Оливия. – Мне не хочется… слишком долго этим заниматься.

– Лив, не торопись, – графиня повернулась к ней, – тебе нужна пауза, чтобы пережить утрату. Траур – это время для тебя. Твоя мама не обрадовалась бы растрепанным волосам и спешке.

– Мы вообще не должны ходить ни на какие приемы. Нам нужно уехать отсюда.

– Я знаю, что ты не всерьез. Ты бы не хотела, чтобы твой папа бросил дело, с которым вы прибыли.

Шая впитывала каждое слово.

– Могу предложить хорошее решение: у Элеонор есть платье, которое подойдет вам, графиня. Давайте я провожу вас к ней в примерочную. Многослойная юбка из нежного черного фатина. В ней будет не так жарко, как в бархате или чем-то подобном. – Рассказывая, Шая вела их на второй этаж. Сердце в груди бухало, пока она думала, что скажет Оливии.

Шая постучала в первую примерочную и передала графиню де Локк в заботливые руки Элеоноры. У той всегда были наготове выкройки и наброски для таких случаев.

Дочку посла она провела в следующий зал и усадила около зеркала.

– Если хотите, могу вас причесать? – Шая коснулась волос девушки, и их взгляды встретились в зеркале. Она сама не знала, откуда такой порыв, просто растрепанная лерийка выглядела совсем несчастной. Хотелось что-то для нее сделать.

– А я тебя помню, – сказала Оливия. – Ты же та портниха…

– Да, очень талантливая. – Шая улыбнулась.

– Не трогай волосы! Мне нужно лишь подходящее платье. – Оливия опустила голову. – Чтобы вашему высшему обществу в вашей дурацкой стране было понятно, что я скорблю о смерти матери. Будто они и так не могут догадаться, что творится у меня на сердце! – Она повысила голос, и Шая невольно отшатнулась.

– Я тоже рано потеряла родителей, – наконец сказала она. – Цените то время, что было вам отведено. Большего уже не получить, но и этого у вас никто не сможет отнять.

В глазах Оливии встали слезы. Шая продолжила:

– Я слышала по радио. Мне очень жаль. Примите мои искренние соболезнования.

Оливия моргнула и, видимо, решила взять себя в руки:

– Спасибо, – всхлипнула она. – Принеси платье, я хочу вернуться домой как можно скорее.

– Конечно.

Шая не хотела оставлять ее надолго одну, боялась, что кто-то украдет клиентку из-под носа или та сама сорвётся и уедет без платья. Она бегом сгоняла за черными тканями и своими заготовками на склад и вернулась запыхавшаяся. В голове пульсировала одна мысль: такого шанса больше не будет, и плевать, что ей приказали сидеть ниже травы, дело важнее и стоит риска.

– Позвольте?

Оливия подала Шае руку и направилась за ширму.

– Знаете, – начала Шая, прикалывая ткань к манекену, – я тоже не люблю эту страну.

– Да неужели… – недовольно пробормотала Оливия. Ей явно не было дела до слов какой-то портнихи.