– Но как же «рабочие места» крестьян? А производство муки, хлеба? – резонно заметил де Локк. – Нельзя просто взять и уничтожить семь акров посаженной по весне пшеницы. Это вызовет моментальный продовольственный кризис. Тем, кто всю жизнь пахал землю, придется искать средства на обучение для работы на фабриках. Глосс не устраивает бесплатных курсов. Он из чего угодно готов делать деньги, а мы должны подумать о тех, кто там живет.

– Чушь какая! – закричал кто-то. – Пусть строят дирижабли!

– Подождите, – настаивал де Локк, – если не изучить вопрос детально, все может закончиться бунтом. Император будет недоволен.

– Запишите: отложить до дальнейшего рассмотрения, – скомандовал председатель комиссии Томасу, – запросить у Глосса дополнительную информацию. Давайте следующий.

– Прошу дополнить, – сказал де Локк, – отложить вопрос до осени. Летом я не позволю испортить засаженные поля, да и уезжаю на следующей неделе на юг. Пусть Глосс за это время хорошенько подготовится, чтобы убедить меня в необходимости очередного завода – когда урожай будет собран.

Председатель только кивнул. Биен, едва успевая печатать в протокол, стал зачитывать с листа вопрос под номером семьдесят три.

В шесть Томас вышел из министерства. Приятный вечер расстилал по городу лиловые сумерки. Шумные улицы полнились народом, закончившим свои смены. Пухлая продавщица, явно припрятав что-то в подоле, теперь, как ей казалось, тайно несла это домой. Почтальон с усталым видом разносил вечернюю прессу. Какой-то мужчина, может, врач или даже служащий министерства, жевал на ходу сэндвич с сыром и густым соусом, незаметно капающим на пиджак кровавой раной.

Томас прошелся до бара, ощущая непривычную тревогу: куда все-таки могла запропаститься настырная журналистка?

Недоумок Треверс ждал своей очереди на повышение. Томас играл по правилам и не стал бы его подставлять, но безалаберность коллеги сама сыграет с ним злую шутку. Биен знал, что рано или поздно тот попадется на неточных данных в документах, и его выпрут. Томас помогал не по доброте душевной, а лишь стараясь заработать себе хорошую репутацию и оказаться в очереди следующим.

Давненько он не заходил в «Привал». Этот бар стал чем-то вроде пограничного пункта между зажиточным центром и непредсказуемыми окраинами и был излюбленным местом сбора всяких прохиндеев и жуликов. Неудивительно, что Бэкка его так любила. Настоящее раздолье. Томасу, конечно, не подобало здесь показываться, последний раз он чуть не попал под горячую руку обезумевшего любовника, который разбил бутылку и кидался на посетителей с претензиями.

Томас распахнул дверь, и ему в нос ударил затхлый запах пота и алкоголя, работало радио, крутили музыку. В центре зала залихватски отплясывала парочка, будто не замечавшая никого вокруг. Половину столов уже заняли завсегдатаи, за стойкой поджидали несколько девиц. Глубокие декольте, разрезы на юбках. Нервное облизывание красных губ. Смутно знакомые лица.

– Здорово, Ботри! – кивнул он бармену, присаживаясь.

– Биен, какими судьбами? Я уж думал, ты сгинул на своей службе. Может, покалечил тебя кто или под грудой бумаг задохнулся, тут уж не угадаешь. – Ботри рассмеялся. – В такой дыре что угодно с людьми случается!

– Это министерство-то дыра? – хмыкнул Томас и перешел сразу к делу: – Бэкс не видел?

– Пару недель не приходила, наверное. Да-да, я про министерство. Такой сброд похуже нашего. Ты уж не обижайся, я не про тебя. Был у меня на днях один чинуша. Проверял противопожарную систему. У меня с этим порядок, ты не думай! А этот заладил, одно не так, другое не эдак – денег, в общем, хотел. Чего тебе налить?