– И помнишь, ты говорил, что в отпуске не можешь слишком долго отдыхать? – продолжил меня доставать Боря.

Да что он такое говорит! Согласен, что не каждый отпуск я отдыхал как надо – то в одно место съезжу, то в другое, то маршала достану, то с нынешней женой проводил вдвоём зимние ночи во Владимирске. Ну не «таскать» же диван весь месяц на спине?!

– Борь, заканчивай с этой диагностикой и дай рапорт человеку написать, – остановил Швабрин Чумакова, который уже листок взял, чтобы какую-то ерунду записывать.

– Ещё вопрос есть. И он очень важный. Касается стула… – начал спрашивать Боря.

– А мебель тут при чём? – отвлёкся от чая Швабрин.

– Я про пищеварительный стул. Нет у тебя с ним проблем, Сергей? – спросил Чумаков.

Это уже слишком!

– Так, Боря, возьми что-нибудь полезное почитай. Аэродинамику, методику лётных испытаний, да хоть газету «Правда», – настоятельно рекомендовал я Боре под отдельные смешки товарищей.

На этом его сеанс психотерапии был закончен.

В такой обстановке написать нормальный рапорт было весьма сложно, но мы с Зурабом справились. Как раз к моменту его написания и появился в лётной комнате Коля Морозов с недовольным лицом.

– Что, опять самолёт сломали, – иронично заметил он, картинно швырнув картодержатель и планшет на диван рядом с Иваном. – Как так можно?! Что не полёты, так у вас отказ.

– А ты забыл, Николай, что наша будущая работа весьма опасна из-за возможности отказов? – спросил у него Швабрин,

– Ну, кто как умеет летать. У меня, если и случается отказ, то ситуация очень сложная. Всякие там мелкие неисправности, я даже не озвучиваю. Техникам только на земле указываю, что нужно сделать, – надменно произнёс наш мистер «я лучше всех» и с улыбкой посмотрел на меня.

– Ты такой молодец, Коля! – с сарказмом произнёс я.

Продолжения наша беседа не получила. Нас с Купером вызвали в кабинет к заместителю начальника школы по лётной части.

– Разрешите войти? – спросил я

– Сергей и Зураб заходите, – громко сказал Гурцевич, который стоял у окна кабинета.

Когда мы вошли, рапорта тут же положили на стол Мухаметову. Рашид Маратович сидел за столом и просматривал какие-то бумаги совместно с гостем, одетым в кожаный лётный комбинезон – настоящая редкость.

И звали этого человека Александр Васильевич Федотов. Среднего роста. Широкие плечи. Взгляд цепкий, а сам он, кажется, излучал не иссякающую энергию. Легенда, одним словом!

Приходилось мне с ним видеться совсем недавно. Можно сказать, мимолётно.

Федотов посмотрел на нас с Купером, медленно встал и подошёл поздороваться.

– Как дела, мужики? – пожал Федотов руку каждому из нас, а заодно и застегнул до конца молнию Зурабу на комбинезоне. – Как дела, мужики? – пожал Федотов руку каждому из нас, а заодно и застегнул до конца молнию Зурабу на комбинезоне.

– Всё хорошо, товарищ генерал, – поспешил отрапортоваться Купер.

Действительно, Александр Васильевич был генерал-майор запаса. Но это звание ему присвоили уже на испытательной работе. Из армии он уходил капитаном.

– Не люблю я этого, Купарешвили, – похлопал Федотов Зураба по плечу. – Мне всё рассказали и кое-что я никак понять не могу. Готовы мне объяснить, Сергей Родин, что произошло с самолётом? – пристально посмотрел он на меня.

Федотов слушал меня внимательно. Пару раз задал уточняющие вопросы. Большого рассказа у меня не вышло, поскольку Александр Васильевичу было и так всё ясно – случай очень непростой и требует разбора на фирме МиГ.

И вообще, почему Купер назвал Александра Васильевича генералом? Ему это звание должны были присвоить несколько позже. Хотя, раз и МиГ-29, и МиГ-31 раньше пошли в войска, то и звание было присвоено раньше.