– Почему решил, что нужно сразу садиться? В баках топлива много, течи нет. Мог выработать. Топливомер, что показал?

– Выработать мог, но была вибрация двигателя, Вячеслав Сергеевич, – ответил я. – А топливомер, как оказалось, работал нормально.

– Очень странно. А что за светомузыка с включением всех табло топливной системы?

– Не могу знать, Вячеслав Сергеевич, – молниеносно ответил я и начальник школы задумчиво стал потирать подбородок, который на морозе уже стал румяным.

– Сейчас машина приедет. Дуйте в лётную комнату и пока рапорта пишите. Что и как было. Будем разбираться, – сказал Гурцевич и пошёл к самолёту.

Вскоре подъехал микроавтобус «Раф» и мы стали с Купером грузиться в салон.

На этом сегодняшние полёты были прекращены. В лётной комнате всем было интересно, что произошло на борту и как удалось посадить. Окончательно разобрав со всеми нашими товарищами сегодняшний инцидент, мы приступили к написанию рапортов.

Конечно, нашёлся среди ребят и тот, кто очень нам хотел помочь. Точнее, поддержать после перенесённого стресса.

Роль психолога была у Бори Чумакова – нашего со Швабриным соседа по комнате в общаге во время поступления. Его сильно интересовало моё здоровье, переживал ли я в процессе захода на посадку или нет.

– Сергей, вот я на тебя смотрю и понимаю, что у тебя СПВ, – сказал Боря, внимательно осмотрев меня со всех сторон.

– Эу, это что такое? Заразное? – спросил Купер, слегка отодвигаясь от меня.

– Зураб, ты кого слушаешь?! – воскликнул Швабрин, сев в кресло со своей «сиротской» кружкой чая. – Борян у нас книжку какую-то умную прочитал недавно и полностью в неё поверил.

– А нечего тут, Вань, иронизировать, – возмутился Чумаков. – Психология – наука важная. В нашем деле нужно быть подготовленным к стрессовым ситуациям.

– По мне видно, Борь, что не готов к стрессовым ситуациям? – улыбнувшись, спросил я у Чумакова.

– Видно. Так я тебе не про стресс, а про СПВ…

Купер совсем вышел из себя и вскочил со своего места.

– Да что это за зараза?! – начал возмущаться Зураб, переходя на свой родной язык и активно жестикулируя.

– Купер, успокойся! – громко сказал я. – Синдром профессионального выгорания.

Швабрин и остальные в комнате продолжали смеяться, наблюдая за тем, как Купер молча взывал к небу.

– Это хорошо. Я ж думал, что это что-то заразное. И… на это может подействовать, – показал он на паховую область.

– Зураб, на потенцию не влияет совершенно, – произнёс Боря с видом профессора.

– Ай, что это ты удумал?! Я же про ноги сейчас показывал тебе. У меня, как у советского грузина всё хорошо. Ларису Ивановну всегда хочу! – рассмешил всех Купер, напомнив о крылатой фразе из фильма «Мимино».

Купер продолжил писать рапорт, а Чумаков отвлекать меня бессмысленным разговором.

– Сергей, ну ты посмотри на себя? Давай определим, СПВ у тебя или что серьёзнее? – предложил Боря.

– Ты пару минут назад утверждал, что у меня есть этот синдром, – сказал я, не отрываясь от написания рапорта.

– Я вижу, что ты устал. Ты не отвечаешь вниманием на внимание со стороны окружающих, – произнёс Боря.

– Это так заметно? – посмеялся я.

– Да, – хором ответили почти все в лётной комнате, за исключением Купера.

Он просто был занят, поэтому в беседе пока не участвовал.

– Я, как бы, занят, мужики.

– Вот видишь! Не я один это заметил, – предостерегающе заявил Чумаков.

У меня вообще сложилось впечатление, что в его теле тоже попаданец. Только со знаниями в области психологии. Зураб закончил с рапортом и решил сходить к товарищу Карлову. Это был помощник начальника школы испытателей по штурманской части.