– Что-о-о?! – встрепенулся Кирилл. – Он же…

– Я знаю, – перебил Марк. – Этот урод сказал, что он жив. Что мать придумала эту байку для нас и соседей, а отец на самом деле сидит.

– Сидит? – прошептал Кирилл.

– Вернее сидел. В Сибири. А потом сбежал и скрывался там несколько лет. А теперь они, мол, вернулись и хотят уйти через Карпаты в Венгрию. Но перед этим отец захотел увидеть своих, а Кастета послал передать весточку.

– Но почему ты ничего не сказал?!

Марк отвел взгляд.

– Сказал бы. Если бы это оказалось правдой.

– Как это произошло?

– Мы пошли на какую-то хату. Эта тощая сволочь суетилась, молола всякую чушь. А потом он вытащил бутыль с каким-то пойлом и предложил выпить по чуть-чуть, перед встречей.

– И ты выпил?

Марк насупился.

– До сих пор не понимаю, как я согласился. Он наплёл такого… Что отец порезанный весь, что, мол, ничего страшного, если я испугаюсь, того, что увижу. Что отец, конечно, всё поймёт. Но… А потом он сам первый выпил. Прямо из горлышка.

– Я понимаю, – прошептал Кирилл. – Что было дальше?

– Не помню. Я приходил в себя от того, что мне в рот заливали эту дрянь. А потом очнулся. Уже тут.

– В горах?

Марк бросил на него мрачный взгляд.

– Не совсем.

В глубине лагеря послышался какой-то шум. Кирилл обернулся. Массивная фигура стремительно приближалась к ним. Костры, мимо которых проходил гигант, освещали его могучую фигуру то с одной стороны, то с другой. Глаза воина, которого Марк назвал Балу, сверкали мрачной злобой из-под насупленных бровей, огромная дубинка зловеще качалась на плече в такт шагам. Кирилл подхватился, подтянул ноги, готовясь вскочить, но Марк жестом велел ему оставаться на месте. Откуда-то сбоку из темноты вынырнул Оселок, схватил Балу за руку, но тот отмахнулся от лагерного старшины как от моли. Оселок, едва не шлёпнувшись на задницу, отпрыгнул в сторону, бормоча ругательства. Гигант приблизился, остановившись в нескольких шагах от их костра.

– Кузнец, – прорычал он.

– Балу? – спокойно ответил Марк.

– Собирайся!

– Ты уверен?

Глубоко посаженные глаза гиганта сверкнули из-под густых бровей едва сдерживаемой яростью. Он громко засопел, раздувая ноздри.

– И не забудь меч, Кузнец, потому что в этот раз мы точно выпустим тебе кишки!

– Ну что ж, – Марк потянулся. Повёл плечами, отчего суставы его громко захрустели.

– Что происходит? – Кирилл, насупившись, слегка подался назад, так, чтобы в поле его зрения был и брат, и злобный воин.

Балу не обратил на него никакого внимания, а вот Марк слегка повел головой в его сторону. На мгновение Кириллу показалось, что губы старшего брата скривились в горькой усмешке.

– Оставайся тут, – Марк лёгким движением поднялся на ноги. – Тебя это не касается.

Кровь ударила Кириллу в голову, ярость ожгла мозг, словно склянка с кислотой, лопнувшая внутри черепа. Брат считает его трусом?! Он вскочил на ноги, сжав кулаки до хруста, двинулся навстречу гиганту. Серебристый поток первородной Силы, живущий внутри него, ожил, мгновенно превратив кровь в бурлящий раствор, наполнивший мышцы мощью. Балу зарычал, сдёрнул с плеча дубину, сжав её кулачищами размером чуть ли не с Кириллову голову. Парень ринулся вперёд. Но тут же с криком отпрянул, свалился на спину, ухватившись за грудь, таращась ничего не понимающим взглядом на ладонь брата. Марк не ударил его, нет – просто остановил, выставив ладонь, и этим лёгким с виду касанием едва не вышиб из него дух.

– Марк? – прохрипел Кирилл.

– Не Марк, а Кузнец, – стального цвета глаза Марка гневно сверкнули. – Я велел тебе оставаться на месте.

Слова, готовые сорваться с губ парня, вдруг замёрзли на языке. Он увидел, как воздух, окружающий брата, расслоился на потоки разной плотности, кружащиеся над его могучей фигурой. Потоки были везде: у костров, над шатрами, но над братом они словно обезумели. Словно притянутые неведомой силой, они обвивали Марка, струились по его плечам, обвивали торс и бёдра. Кирилл, не отрываясь смотрел на ещё один маленький воздушный ручеёк. Тонкий, подвижный, он юркой змейкой то выскальзывал изо рта его брата, вместе с дыханием, то снова исчезал, втянутый в лёгкие. Волшебный воздушный ручеёк, как близнец похожий на тот, что вдохнул в себя Кирилл. Только не серебристый, а чёрный. Абсолютно чёрный.