Шеффер-старший решил: хватит валять дурака, да бегать за смазливыми мещанками, и так весь пригород судачит о сыне француза: успел уже ославиться как ловелас, пора заняться семейным делом и помогать отцу зарабатывать деньги.

Сергей неохотно занялся ремеслом отца и деда, его тяготили обязанности, вереницы бутылок в подвале, назойливые поставщики, требующие погашения задолженностей по векселям… Хотелось романтики, но он молчал и подавлял в себе эту склонность, занимаясь торговлей.

Однажды Сергей случайно подслушал историю, – судачили две пожилые мещанки, – мол, в Смоленске, в доме помещика Горюнова, живет внучка Бонапарта. Она как две капли воды похожа на него, никаких сомнений – его семя.

Другой бы молодой человек не придал бы сплетне ни малейшего значения, но не Сергей. Он живо заинтересовался услышанным и обратился к матери:

– Матушка, а не слышали вы о некой девушке, якобы внучке самого Наполеона?

– Да кто ж про нее в Смоленске не слышал?! Это ж Машка, служит у Горюновых в доме. Мать была ее крепостной, а дочь теперь в белошвейках, говорят, ремесло свое освоила отменно. Так вот бабка ее, не помню имени, во время войны прислуживала в штабе французов, что располагался в доме этих самых господ. А потом еще золотую монету всем показывала, якобы сам Бонапарт подарил в награду за любовь и ласку.

Сергей живо заинтересовался: вот она долгожданная тайна. Он направился в библиотеку отца и отыскал книгу французского автора с портретом Наполеона Бонапарта на первой странице. Дождавшись, когда отец отправиться к поставщикам своего товара, он надел свой лучший костюм и, прихватив некоторую сумму, по тем временам не малую, пятьсот рублей, направился в Смоленск на поиски таинственного дома Горюновых, где проживает такая удивительная барышня, будоражащая его богатое воображение.

Сергей стоял перед домом Горюновых, обдумывая предлог, позволивший бы ему войти. Неожиданно за воротами показался привратник в зеленой ливрее:

– Вы, сударь, видимо, гувернер-француз, что наняла хозяйка третьего дня?

«Вот она удача, сама идет в руки», – подумал Сергей и подтвердил:

– Да, я – Серж Шеффер, воспитатель.

– Прошу, сударь, Елена Леонидовна примет вас тотчас же. Она ожидала вас вчера, но вы не приехали, – тараторил привратник.

– Да, знаете ли, смоленские дороги…

– Да, да, сударь, русские дороги сгубят кого угодно, даже Наполеона в свое время.

Сергей слышал об этом, что де не русская армия одолела Наполеона, а морозы, ужасные дороги и русский господин «Авось».

Елена Леонидовна была женщиной средних лет, но молодилась, применяя различные косметические ухищрения, ставшие все более популярными после 1812 года. Сама того не желая, держава-победительница приняла в свои объятия массу французов, так и не вернувшихся на Родину, – и, надо сказать, чувствовали они себя здесь прекрасно и пользовались особым расположением юных барышень, – мало того, после войны стал все более популярен французский стиль одежды, духи, одеколоны и различная женская косметика. Так, румянами и французской помадой пользовались все уважающие себя юные барышни и зрелые дамы, несмотря на внушительные цены сих непритязательных удовольствий.

Елена Леонидовна расплылась в улыбке: гувернер был молод, не более двадцати лет, строен, высок и в довершении всего – красив. Его каштановые волосы достигали плеч в соответствии с последней французской модой, чуть подвиваясь на концах, что придавало молодому человеку вид некоего придворного пажа, правда, несколько перезревшего по возрасту. Его серые глаза излучали доброту и благородство, Елена Леонидовна залюбовалась гувернером, и ее прекрасную головку посетили отнюдь не богобоязненные мысли, полные верности супружескому долгу.