Виктор Петрович болтнул ногами в тазике с водой и произнес:

– Отчего же дозволения, голубчик? Маша – не крепостная девка, а белошвейка, получает за свой труд деньгами. А что касательно женитьбы… – он внимательно посмотрел на непрошеного визитера. – Подумай, прежде чем принять решение. В моем доме прижилась легенда: якобы девица сия – внучка самого Наполеона Бонапарта. Во время войны 1812 года он разместил свой штаб именно в нашем доме, который сгорел впоследствии. Так вот, бабка моей белошвейки прислуживала ему: стирала там, убирала комнаты и тому подобное. Ну и, мол… Сам понимаешь, Наполеон – тоже мужик, только французский. Сам-то ты – потомок неудавшихся завоевателей?

Серж кивнул.

– Эта история меня не пугает.

– Ну, коли так. Женись, жаль белошвейка она хорошая, ну да, ладно другую найдем. Думаю, Маша вбила себе в голову миф о красивой жизни. Жена моя покойная уж больно баловала ее, прямо как родную дочь, что Бог не дал.

Прислуга подлила в тазик горячей воды.

– Марфутка, позови управляющего Степана Макаровича, и немедля. Да пусть паспорт Машки Французовой захватит.

Девка мигом скрылась за дверью. Серж в очередной раз пришел в недоумение:

– Простите, как вы сказали? Французовой?!

– Да, дорогой мой, месье. Два года назад, когда царь-батюшка решил, что исконно русское крепостное право тормозит развитие нашей империи, и освободил крестьян, дав им свободу, с которой они, кстати, до сих пор не знают чего делать, встал вопрос паспортов для всей этой армии дворовой прислуги. Так вот некоторых я записал по их ремеслу: скажем, Кузнецовы, или Лаптевы, или Свинаревы. А Машку – по семени, как Французову. А вы видели у нее на шее золотой луидор, мол, подарок самого Бонапарта?

– А вы сами, Виктор Петрович, верите в ее золотой луидор?

– Хм-хм…. – усмехнулся хозяин. – Я мальчишкой тогда был, но бабку ее помню – красавица, чего греха таить: ни один француз не устоит! А луидор… Ценная монета, пожалуй, на дороге не валяется. Так что, думаю, история происхождения моей белошвейки вполне правдива.

На следующий день рано утром Мария Французова получила свой паспорт из рук самого управляющего.

– Смотри, девка, не дури. Мир он соблазна полон, – изрек умудренный опытом Степан Макарович.

Маша слегка поклонилась и взяла паспорт.

– Благодарю вас на добром слове. Да только с соблазнами я как-нибудь теперь сама разберусь, да и жених не позволит в них погрязнуть.

– Ох, Мария, научила тебя покойная барыня премудростям. Говоришь уж больно складно, прямо как дворянка столбовая. Да, ну ладно, теперь сие не мое дело, пусть о тебе месье Шеффер беспокоится.

Маша прямиком направилась в сою скромную комнату за вещами, которых много не набралось, – небольшой узелок, да и только. Вскоре за ней зашел ее жених, Серж Шеффер. Он сгорал от нетерпения увезти девушку подальше, остановиться на ночь в какой-нибудь гостинице, и тогда…

Экипаж, поскрипывая рессорами и постоянно подпрыгивая на кочках, двигался из Смоленска по направлению к Ярцево. Уже темнело, когда Серж и Мария добрались до города, решив заночевать в местной гостинице с умопомрачительным названием «Ренессанс». Молодой человек оплатил номер с большой двуспальной кроватью, зарегистрировавшись в книге для гостей как «супруги Шеффер». Коридорный выдал им ключи и, подсобив с багажом, у Сержа был увесистый саквояж, проводил до номера.

Сервис был, конечно, сомнительным, – молодой человек сам открыл дверь и, подхватив саквояж, оставленный коридорным тут же у стены, вошел в их временное пристанище. Маша последовала за ним и огляделась: в номере царил полумрак, свечи стояли в канделябрах, но были не зажжены. Двуспальная кровать привела девушку в некоторое замешательство. Но она, решив покончить со своей девичьей робостью раз и навсегда, спросила: