На следующей неделе начали потихоньку доставлять заказанные Барри товары. И первым пришло оборудование и материалы для Тома, который был не просто моим слугой, но ещё и очень умелым стеклодувом и столяром.

Старина Том не умел читать, но руками работал на каком-то запредельном уровне, настоящий самородок-самоучка. И первой задачей, которую я поставил перед ним, было создание заготовки для ртутного медицинского термометра.

Может показаться странным, но в это уже достаточно просвещённое время у врачей практически отсутствовало понимание о важности измерения температуры больного. Только во второй половине девятнадцатого века появились медицинские термометры, а пока что измеряли только температуру окружающего воздуха.

По счастью, ничего сложного в изготовлении экспериментальных образцов не было, и вскоре Том получил первые колбы, пригодные для создания ртутных термометров. Конечно, его изделиям было далеко до законченного совершенства градусников двадцатого века, они были большими, даже очень большими. Но их можно было использовать.

Девятнадцатого августа тысяча восемьсот четвёртого состоялось эпохальное событие – мы с Томом закончили первый в мире ртутный медицинский термометр. Этот мир больше никогда не будет прежним, первое изобретение, опередившее своё время, появилось на свет.

Правда, оценить весь масштаб этого события мог только я. Мои слуги восприняли это совершенно спокойно. Они вообще особенно не удивлялись произошедшим с их хозяином переменам.

А перемены были. Я как будто стал моложе. Седина куда-то ушла, в движениях стала появляться лёгкость, присущая мне будущему, а не настоящему. Исчезла одышка, я буквально чувствовал, что разом скинул десяток килограмм, хотелось прыгать, бегать, распевать песни и радоваться жизни.

Я даже стал задумываться о женщинах, но это было бы неприлично, у меня как-никак жена недавно умерла. И кстати об этом, я чувствовал, что неправильно поступил с семьёй Гамильтона. Мой реципиент был большой сволочью, но младшие дети его любили.

Решено, еду в Нью-Йорк, надо поговорить с семьёй…

Ну что ж, разговор получился. И дети, и родители покойной Элизабет были рады меня видеть. Я рассказал им о своих планах – не о всех, конечно, только о тех, что касаются денег, и то далеко не всё. Теперь все будут уверены, что я отправляюсь заработать капитал, который позволит отплатить друзьям и обеспечить достойное содержание детям.

На самом деле, это недалеко от истины. Если у меня всё получится, дети Гамильтона займут такое место в мире, которое было бы немыслимо даже представить в другом варианте истории.

До дома Барри я добрался ближе к вечеру и сразу почуял что-то неладное.

Ворота были открыты настежь, а окна зияли свежеразбитыми стеклами. Спрыгнув с коня, я вбежал внутрь. Там я нашёл Тома, лежащего на полу с разбитой головой. Он был жив, Луиза и миссис О`Салливан хлопотали над ним, в углу сидела зарёванная Роза. А Барри-младшего я обнаружил на заднем дворе, мальчик держал в руках заряженный мушкет, а за поясом у него я увидел два пистолета.

– Что тут произошло, парень, рассказывай. И где Гектор и Ахиллес?

– Сэр, – Барри собрался с мыслями и начал свой рассказ…

День начался как обычно, мистер Гамильтон вчера уехал в Нью-Йорк, раздав задания своим людям, и должен был вернуться сегодня к вечеру.

Гектор и Ахиллес, после того как помогли матери и миссис О`Салливан, отправились на берег Гудзона, поплавать и наловить рыбы. Неизвестно, что там произошло, но после полудня к дому заявился десяток сильно пьяных молодых людей. У них на телеге лежали связанные и избитые братья.