Заметил: Андрея со Светой перестал устраивать максимальный поддерживаемый Леной темп, они нервно оглядывались и взбрыкивали. Ленка злилась. Отпустил скороходов вперед – до воды, сам поплелся, время от времени с трудом рожая прибаутку-другую. Хуже, что обнаружилась некая дискомфортность в области мизинца на ноге – что, уже стер?33

Воду, такую, как описано выше, скороходы обнаружили вскоре после отворота с дороги к реке. Чуть постояли, перевязал ботинки, слабо надеясь, что полегчает, но впередоидущие кипели энергией, а блошкара жрала неуемно, поэтому рюкзаки вскоре снова заколыхались вдоль дороги.

Память подвела в первый, но, увы, не в последний раз за поход. Кажется, раза три объявлял наличие искомого ручья в очередном логу, но там оказывалась только повышенная заболоченность. Наконец – чудо! – мы еще даже не успели растянуться после перекура, как послышался шум воды, то ли ручья, то ли усиливающегося дождя… Нет, все же ручей. Смело свернул с дороги к деревьям. М-да, «на дальней станции сойду – трава по пояс». Впрочем, мне это даже чуть выше34, несмотря на обильную влагоотдачу: пришли.

Сколько же времени мы ставили свой несчастный первый бивак под приличным уже дождем! Для начала выяснилось, что высота палатки никак не позволяет поставить все три секции колов в высоту, от силы – две, не сильно раздвинутые35, а материал категорически против упирания в него чего бы то ни было, и колья либо падают, либо охотно проходят насквозь. По-моему, Ленка там втихаря перематерилась вволю, пока не вышло нечто более-менее ровное и остойчивое. Всё: после такой тренировки и на весь поход к ней пристыло звание «золотой рыбки». Так однажды Витя величал себя, поддерживающего кол шатра («невода») – чистого сухого шатра! – пока мы бегали вокруг и легко гнали колышки в прогретую ясным весенним солнышком, усыпанную золотистой сосновой хвоей землю36… Ну и что – сентиментальность, ну и что – дождь, мокреть, грязная затоптанная трава, ну и что – не то палатка, не то чехол для спальника, не пойми чего: всё равно будет рыбкой. И была. И (в дальнейшем – сноровисто) ежедневно ныряла и держала, держала, держала… пока не ставили.

После постановки домика с удивлением обнаружил – чего-то не хватает. Костра. И, судя по погоде, и не хватит. Однако, желудок, истомленный поездной сухомяткой, считал иначе и погнал меня на поиски горючего. Андрей потерянно побрел следом – видимо, все желудки с ножками мыслят одинаково. Затем я развел костер – исторический, первый, желанный, дохлый и дымный, и приклеил к себе звание «главной спички». Андрей таскал дрова из лесу, вестимо – слабо догадаться о приобретенной им должности? Света, конечно, варила, варила, варила… сварила. Сожрали. Влет. Моментально. Вылизали. Отошли два шага, каждый в свою сторону – дальше не было необходимости в такой темноте при такой погоде. Влезли. С трудом влезли: несколько раз роняли кол. Ничего, потом приучимся. Вползли в спальники. Отключились.

Пока лопали, мимо в сторону гор прокатилась кавалькада из нескольких мотоциклов. Около стоянки притормозили, с трудом разглядели нас, донеслись, к счастью, невнятные замечания по поводу увиденного, и понеслись дальше. Охота же людям – в такую погоду!

А затем с гор прошла машина, самый настоящий борррртовой «Урал»! Может, Валера был неправ, утверждая, что дорога мертвая и перерезана ручьями? Ладно, мотоцикл через ручей еще перетащить можно, но грузовик?.. Надежда, даже угнетаемая сном, все равно отключилась последняя.