– Изаи, знаешь, что значит Бенголарреа?

– Земля счастливых.

– Угу. Благодаря видениям Совета, их непростым решениям, мы можем жить в мире. Ксипил несколько лет не предпринимает попыток нападать масштабно, лишь единичные налёты на границы. Они затаились и ждут. И я, как один из призванных воинов, сделаю всё возможное для поддержания мира. Отец это знает. Даже если придётся связать судьбу с человеком, сердце которого отдано другой... что ж, такова моя судьба. Я приму её и буду бороться за своё счастье.

«Сама не верю в то, что сейчас горожу!»

Но мне не хотелось выглядеть в глазах друга несчастной.

– Как ты себе это представляешь? Бороться за счастье? А близость между партнёрами? За неё не борются, Лина. Она возникает сама собой…

– Ну, мы с тобой духовно близки и понимаем друг друга с полуслова.

Он усмехнулся.

– Это совсем другое.

– Почему же? Мы ведь были готовы скрепить союз.

– Но ведь мы не любили друг друга.

– Верно, – согласилась я. – Но, если бы нас поместили в Вольбран, неужели ничего не вышло?

– Почему же? Вышло, наверное, – признался он, – но только потому, что я знаю тебя как самого себя. С человеком, вступающим в партнёрство, у тебя нет столько времени. При таком союзе действуют другие законы и правила. Другие эмоции. Намного сильнее, чем связывают нас. Да и стабилизация дара Всевидящих, между нами, скорее всего, невозможна. В итоге мы бы получили паразитарный союз, медленно убивающий одного из нас. С таким подходом, именно это вам и грозит.

– Изаи, что же делать?

Он печально улыбнулся. – Учиться партнёрству. Это нелегкий путь, Леону многое предстоит решить. Раз вас соединили, значит, в этом есть высший смысл. Так что расслабься и отпусти ситуацию. Будет так, как должно быть. Но если за год у вас ничего не выйдет, я посоветовал бы тебе подать прошение о разрыве союза.

– Но мне так обидно, – пропищала я и, не сдержавшись, разревелась. Вся тяжесть пережитого дня выплеснулась потоком солёных слёз. – О-он обсуждал меня с ней. Представляешь? И ещё эта дурацкая фотография…

– Не плачь, – друг погладил меня по спине. – Тише-тише.

Изаи протянул руку и провёл по экзоскелету там, где находился мой шрам.

– Ещё болит? – меняя тему, спросил он.

– Только когда погода меняется, – ответила, шмыгая носом. – Ноют рёбра и выкручивает предплечье. В такие моменты мне не помешает хороший массаж, – грустно усмехнулась. – Но я уже привыкла.

– Прости, – он убрал руку. – Всё из-за меня.

– Ты что! Прекрати. Та вылазка была моей идеей. Мы были не готовы для охоты и к таким погодным условиям!

Он покачал головой, не соглашаясь.

– Почему ты не убрала шрам? Можно же сделать пластику.

– Сперва хотела, но нужно было подождать год, прежде чем он зарубцуется, а потом расхотелось. Это часть меня, и я не хочу забывать. Хочу помнить, что жизнь висела на волоске. Отметина помогает ценить каждый прожитый день, каждый луч солнца, смену времён года. Знаешь, раньше я терпеть не могла холод и снег, мечтала куда-нибудь переехать. Нэга казалась тёмной и унылой. Но после пережитого, тех осколочных воспоминай, я смотрю на родной город другими глазами. Каждая снежинка воспринимается с радостью. И этот шрам... я тоже люблю его. Он многому меня научил и продолжает учить.

Мы немного помолчали.

– А тренировки?

– Полигон был сущим адом, – признала я, закатывая глаза. – Но, кажется, преподаватели в курсе моего положения. Каким-то образом всегда ощущала поблажки с их стороны. Хотя меня и наказывали как остальных, но чаще всего отправляли в спарринги или в комнату тренинга по экзо. А вот когда дело доходило к бегу…