И что я вижу дальше. Великий не побоюсь этого слова композитор Гектор Рыпников, написавший Арину и Лосось с супругой тоже ходит рядом и покупает еду. Но покупает быстро так и быстро исчезает потому что  такому как мне например не хочется видеть как маэстро бродит средь прилавков рядом с мертвыми поросятами, и в таком приземленном месте как  рынок. Думаю, ну зачем он опускается до этого морга, перебарщиваю конечно, но снова взглянув на молочных поросят, понимаю что правильно думаю. И мне лучше вообще не встречать таких личностей на рынках, потому, что они легенда! А когда они здесь, то  их сказочная аура  испаряется, а чудесные изваяния рушатся,  и сразу представляешь себе Ерофеевского какающего Бога, а от этого совсем не по детски хреново становится, самому хоть в туалет. Не может и не должен Бог какать, есть, а тем более потеть, потому что он Бог! Высшее существо! А вот он Рыпников или Шнитке, или Звинецкий! И у них должна быть другая система пищеварения, безотходная!

5

Тофику в тот день в преддверии праздника жертвоприношения, привезли партию степных баранов. В последнее время из- за засухи бараны весили в среднем 18 кг, а здесь все 25 имелось. Тофик всегда вспоминал, как с отцом работал на кутане в Волгоградской степи. И несмотря на тяжелый труд нравилось ему там безмерно. Приволье засело крепко, хотя говорили, что радиации в степи много от ракетного полигона, но он ничего не ощущал. А когда стрижка овец в разгаре, то попробуй их отлови даже в загоне и тащи на стол к нанятым стригунам. Или когда время забоя, вот уж потаскаешь, да поскребешь ножом, по тридцать баранов в день, но надо отдать должное соседские помогали.

Пили в степи в основном свой самогон, водка не котировалась. А он то тогда еще совсем не пил, по молодости. Тогда и получил закалку. А от этого потом уже никогда особо не страдал и не жалел, что времени продохнуть, совсем нет, так как  целый день резал и освежевал кудрявых баранов.

Некоторые из клиентов предпочитали, прошептав молитву сами резать баранье горло. При этом несмотря на остроту ножей, раздавался, такой еле слышный треск, затем  барашка взбрыкивала и в яму с кровью пульсирующими толчками, выливалась очередная ритуальная порция, крови из угасающего бараньего сердца.  Тофик хоть и старался не испачкаться, но все же руки его как не крути, были по локоть в крови. При такой кровавой бане, ежедневно встречаясь лицом с жизнью и смертью, Тофик имел довольно спокойный нрав и почти никогда не повышал голос, не спорил с клиентами, почти всегда шел на уступки. И только успевал присыпать опилками очередную разлитую на пол кровь, затем вешал тушку на крюк рядом с уже висящими частями бараньего тельца и в тысячный  раз начинал снимать шкуру и вытаскивать внутренности. Работал быстро, и казалось, завяжи глаза и то бы не ошибся, даже желчный пузырь, вырезал в слепую, не то, что все остальное.

Почти все его здешние земляки занимались торговлей. Один он мясом. Что делать? Такая работа, бывало, объяснял он сам себе, от предков досталась. Коров и бычков резал редко, но тоже периодически приходилось. И сейчас в конце рабочего дня,  несмотря на то, что устал, думал только о свидании с Олей, и о ее упругих ягодицах, которые он сожмет и затем раздвинет своими сильными пальцами. И в этот самый миг, позвонили, и пелена сразу слетела, как иногда бывает,  когда нападал ступр, когда он с ней. Звонок телефона и сразу казалось словно кто- то смотрит со стороны на их утехи и сразу хотелось спрятать под одеялом выступающие части тела, закутаться и не вылезать.