– Какие интересы?

Ллэр поморщился, ответил, словно нехотя, после паузы:

– Скажем так, я хочу изменить кое-что в моём образе жизни. Это сейчас мой единственный интерес. Возможно, не только Мира, но и ты сможешь мне помочь. Я пока не знаю, как, если твой удивлённый взгляд означает именно это. Но ты вовлечён, а значит, нам по пути. По крайней мере, в ближайшее время, если у тебя нет склонности к самоубийству, – он вздохнул. – Наверное, я должен ещё кое-что объяснить о мироустройстве. Атради считают, что Тмиор – центр, точнее – вершина некого конуса или ядро шара, солнце всего. Есть миры, которые принято называть зрелыми. Они расположены вокруг Тмиора. Потом следует некая граница, преграда, за которой находятся все остальные миры. Например, твой. Мы называем их песочницей. Зрелые миры не так уж отличаются, просто находятся ближе к Тмиору и в курсе существования друг друга, и атради в том числе. Перемещаться из одного в другой там так же обыденно, как для тебя поехать на другой конец Бэара. А ещё есть плешь. Это некий фильтр между мирами. Местами хреновый такой фильтр. Дырявый. Тот бар, что ты упоминал сегодня… Не «Нольд», куда ты приехал, а тот, где позже встретил Миру и Роми, он как раз в плеши и находился.

– В фильтре между мирами? – уточнил Адан, поймав себя на мысли, как бредово же это звучало.

– Именно.

– Но как…

– Как раз в вашем появлении там я и хочу разобраться. Это не то место, куда можно ненароком забрести по дороге домой, и твоё случайное попадание туда практически исключается. Тебя там не должно было быть. Есть правила, законы, есть смотрители атради, которые постоянно следят за плешью. Роми одна из них.

– А она? – Адан кивнул на Миру.

– Она – случайный сбой в механизме контакта Тмиора и зрелых миров. Подправили бы память и вернули домой. В Актарион. Собственно, Роми так и сделала.

На отсутствие информации жаловаться не приходилось. Наоборот, её было много. Слишком. Настолько, что связать услышанное в одно целое, задуматься, сопоставить факты просто не получалось.

– Понятно, – Адан потянулся к пачке. Закурил, медленно выпуская дым. Вдруг с удивлением заметил на столике пепельницу с одним единственным окурком. Его окурком. Улыбнулся: – Я бы тоже хотел во всём разобраться. Что конкретно ты предлагаешь?

– Как бы парадоксально это ни прозвучало, но для начала я предлагаю тебе пойти с нами. В мой мир. Тмиор. Тут я больше ничего не могу сделать для неё, – Ллэр кивнул на Миру. – Тебе не нужен браслет, чтобы защититься от нашего солнца, в остальном там безопаснее всего.

Адан задумчиво уставился на тлеющий конец сигареты. Ллэр не договаривал. Может быть, врал. Внезапные телепатические способности тому виной или просто голос опыта, но уверенность, что это так, была практически стопроцентной. Адан не сомневался, просто знал, чувствовал. Другое дело, что с этим знанием делать. У Ллэра могли быть собственные причины не доверять и сознательно о чём-то умалчивать. Он бы на его месте точно не стал откровенничать с психом, неспособным контролировать желания и мысли. Тем более, если когда-то сам побывал на его месте.

Ллэр всё же прав, он, Адан, сейчас опасен. Для себя и для окружающих. По крайней мере, пока не научится управлять свалившимся на голову «счастьем» или пока не избавится от него. Даже если это не половина силы, и Ллэр ошибался, всё равно достаточно, чтобы стать причиной новой трагедии. Уж среди клиентов и чёртовых зануд-бюрократов Системы справедливости Бэара встречаются экземпляры похуже Миры, и совсем не хотелось, чтобы так успешно начатая карьера адвоката, сулившая много всего замечательного в будущем, неожиданно закончилась размазанным по стенке зала заседаний клерком или тем безобразием, что мысленно Адан часто желал с ними сотворить.