– Ген, ты прости меня. Я тогда мелкий был, не понимал ничего. Для меня же мама с папой, как живые иконы были. Думал, мама отдохнет чуть-чуть, отец вернется, и у нас опять будет настоящая семья, как раньше. А сейчас понимаю, может, это из-за меня все так сейчас? Из-за меня мама так и осталась одна на всю жизнь? – Было видно, что взрослый, уверенный в себе мужчина, готов провалиться сквозь землю от стыда. Он снова, как маленький, почувствовал себя сильно виноватым, но уже без маминых театральных ругательств.

– Да, ну, что ты… Обижаться на тебя подростка – это так глупо, по-детски даже. Думаю, Тося тоже не держит на тебя зла. И в той ситуации она сделала правильный выбор… наверное… – едва слышно произнес я последнее слово, потому что сам совсем не верил в то, что сказал.

– Пойдем покурим? – внезапно спросил Атик. – Что-то свежего воздуха глотнуть захотелось, как в нашем саду… Помнишь?

Конечно, я помнил. И даже больше, чем хотелось бы. Каждый день, прожитый под одной крышей с этой чудной семейкой, ставшей для меня родным миром на несколько счастливых месяцев.

На улице мы выглядели странно-уныло, потому что оба не курили и совсем не понимали, о чем говорить дальше. Нашей спасительницей оказалась случайная прохожая, которая на самом деле была вовсе неслучайной сестрой Атоса Гортензией. Сразу двое Моллиных на один квадратный метр – это уже много… И мне внезапно захотелось, чтобы рядом оказалась третья… Вспомнить былые ощущения, дрожь, которая пробирала меня при каждом ее виде, космическое одиночество в ее глазах и невероятную любовь в моих… Или то было что-то другое?..

– Да, ладно? Геночка? Ты? Атик, ты – засранец, если честно. Как ты мог скрыть от меня его? Я ж тебя тыщу лет не видела! А что вы такие серьезные, как будто друзья жениха после мальчишника? – Эта девчонка была такой же болтушкой, как в детстве. Ее звонкий голос стал лишь чуточку ниже и правильнее, что ли. Но сотка вопросов в секунду из нее вылетала по-прежнему четко!

– Зита, привет. Какая ты стала! Совсем взрослая. – Сказал я первое, что пришло на ум, особо не выбирая и не редактируя фразы в своей голове. «И чертовски похожа на маму». – Подумал я уже про себя, но успел вовремя перехватить мысль, не позволив ей коснуться голосовых связок.

– Девушка, шли мимо, можете идти дальше… – Немного с обидой в голосе вдруг прозвучал Атос. – Не видишь, мужчины важным делом заняты: воздухом свежим дышат…

– Да, ладно, я еще когда дорогу переходила, заметила два столба, отставших от траурной процессии. Вы себя-то сами видели? – Умело жонглируя метафорами, парировала Зита. А мне начало казаться, что вот-вот запустится мотор машины времени, и мы все вернемся в самое лучшее время.

Это произошло в тот день, когда мне впервые захотелось писать стихи. И даже показалось, будто я умею это делать… Когда жизнь моя разломилась, как земная кора под натиском клокочущей лавы. И я забыл обо всем, что происходило ранее, вплоть до Адама и Евы. Иногда мне кажется, что в тот день я родился заново. Но не потому, что чуть не умер, прикоснулся к бытию и свету в конце тоннеля, лежа в коме… Нет. Для меня просто наступила новая эра, ни на что не похожая, никем ранее неизведанная, никому не подвластная и абсолютно необузданная… Эра приторного, вязкого, счастливейшего забвения…

Я просто вышел в сад подышать воздухом, отвлечься от своих университетских будней, тем более, что диплом мой застопорился на одном месте и упорно не хотел сдвигаться. Я вспомнил, что Наталья говорила об уютном местечке в саду под старым абрикосом, и решил воспользоваться ее советом об уединении. Очень удобно, что сама хозяйка дома повезла Атоса и Гортензию на кружки в местный дом культуры. Значит, место силы будет свободно. Столкнуться с ней сейчас мне не особо хотелось. Общих тем у нас как-то не находилось. Надо мной всегда нависало какое-то виноватое и немного неполноценное ощущение, когда мы встречались на общих территориях дома. Несмотря на то, что семейство приняло меня, как старого знакомого, иногда было как-то странно и страшно пересекаться с ними взглядами. Особенно сильно на меня влияли столкновения с Натальей: ее взгляд казался безучастным, но при встрече наших глаз, он преображался, как обнаженная девушка, которую застали врасплох в раздевалке. Зрачки стыдливо пытались прикрыться ресницами, но любопытно подглядывали за моими. А я в эти моменты готов был превратиться во что угодно, да хоть в пену морскую (несмотря на то, что до моря было приличных 12 часов езды). Но желания так просто и быстро не срабатывали, поэтому приходилось срочно раскручивать свою вымышленную рулетку случайных (и не самых удачных) слов, выхватывать хоть что-то из контекста, и произносить полнейшую чушь в лицо человеку, который меня принял в своем доме.