Каким же встретил уездный Скопин нового учащегося местного реального училища Авраамия Завенягина в начале века? Показательны в этом плане воспоминания о городе Скопине конца 19-го – начала 20-го столетия Анны Васильевны Фогельман (урождённой Надеждиной)[6]:

Реальное училище, г. Скопин, 1900–1917 гг.

«Скопин был маленьким уездным городком, – пишет А.В. Фогельман. – В период моего детства в городе было лишь одно трёхэтажное здание – Реальное училище, основанное тем же Рыковым, прекрасно оборудованное, с огромным панно – образом Александра Невского на срезанном углу здания. В моё время директором училища был Д.К. Гика, тип учёного, автор учебников по математике и исключительно гуманный и прогрессивный для того времени педагог-воспитатель».

Достаточно подробно Анна Васильевна описывает и быт города:

«…Что же ещё хорошего было в нашем старом Скопине? Ну, конечно, городской сад, где по праздникам играл военный оркестр, да в полутора вёрстах – небольшой Троицкий лес, в котором весной хватало ландышей на всех скопинских девчонок…

Проходя по нешироким улицам мимо приземистых трёх- и пятиоконных домиков, можно было иногда увидеть нечто оригинальное: у некоторых домов на вереях по обе стороны ворот красовались диковинные звери, жёлтые или зелёные, хвостатые и клыкастые, со страшными выпученными глазами. Эти звери, сидящие на воротах, – своеобразная вывеска: значит, в доме живёт и работает кустарь-гончар, по-скопински горшечник. Мастерская такого кустаря находится в задних комнатах дома. Обычно это полутёмная закопчённая комнатка, посреди которой стоит вращающийся гончарный круг с ножным приводом. Здесь и печка для обжига.

А у женщин – свой промысел. Летом из раскрытых окон домиков доносятся нежное переливчатое позвякивание деревянных коклюшек. Это наши скопинские кружевницы плетут разнообразные кружева, не уступающие порой знаменитым и за рубежом вологодским…».

В такой патриархальный, со своими традициями и бытовыми устоями рязанский городок и привез отец Павел Устинович Завенягин совсем юного (11 лет) Авраамия для учёбы в реальном училище.

По воспоминаниям одноклассников и родственников учился Авраамий хорошо, ровно. Но не обошлось и без «прорех». Так, в 5-ом классе он увлёкся ловлей чижей. Стал пропускать занятия, плохо готовить уроки. Появились двойки. Директор училища сообщил об этом родителям. Отец немедленно приехал в Скопин.

«Если бы, – рассказывал после Авраамий, – отец стал меня попрекать своей обычной строгостью, то, возможно, от ловли чижей я не отказался бы. Но он только сказал:

– Нехорошо, Авраня, так относиться к учёбе. Надеюсь, ты и сам поймёшь это и расстанешься с чижами. Доверяюсь твоему благоразумию…

Дал мне денег на мелкие расходы и уехал. А мне после такого призыва к благоразумию стало стыдно перед отцом, и я полностью прекратил своё увлечение чижами и занялся всерьёз учёбой»[7].

Очевидно, что это происшествие оставило глубокий след в душе мальчика на всю оставшуюся жизнь. И во взрослые годы в личном дневнике Авраамий Павлович возвращается к произошедшему:

«…поступив в реальное училище в Скопине и поселившись в качестве «нахлебника» в маленькой комнатушке в семье разорявшегося булочника Еремеева, я блаженствовал в их порядочном саду, с восторгом любовался яблоками, китайками, ягодниками, цветами, ловил с сыновьями Еремеева (Ваней, Петей, Николаем) и другими «нахлебниками» щеглов, чижей и, в конце концов, в первой четверти первого класса «поймал» две двойки.

К чести могу сказать, что после молчаливого посещения расстроенного отца, не сказавшего мне ни слова упрёка, я прекратил свои увлечения птицелова и уже к святкам привёз домой хорошие оценки».