Лени стала отвечать старику, и как только она закончила, вся толпа взорвалась радостными возгласами. Фома, еще раз поклонился старейшине, приложив правую руку к груди, и пошел посмотреть на монстров, Лени и остальные атланты пошли за ним.

– Ты, поразил нас своим искусством, – с восторженной ноткой в голосе сказала Ника, – так быстро убить двух бусогов, это невероятно.

– Одного-то убить проблема, – произнес Алант, – а тут сразу двух, и в одиночку, – в его голосе, слышался, не скрываемый восторг и восхищение поступком землянина.

– А тебе не было страшно? – снова спросила Ника, – широко улыбаясь, глядя Фоме, прямо в глаза.

– Конечно, было, только об этом думать времени не было, – ответил Фома, разглядывая бусога.

Сету приподняли бусога, которого Фома убил последним, вытаскивали из-под него женщину.

– Жалко ее, да и девочка без матери осталась, – со вздохом сказал Фома, – когда ребенок мамку теряет, это очень плохо, – Фома, глядя на изуродованное тело женщины, снова перекрестился.

– Не беспокойся, о ней позаботятся, – восторженно глядя на него в упор, ответила Ника.

– Ну и страшилище эти бусоги, нарочно не придумаешь, смесь бульдога с носорогом, – произнес Фома, не обращая внимания, на похвалу Ники, и стараясь, не встречаться с ней взглядом.

Бусоги выглядели примерно так, каждый был размером с быка, с мордой напоминающей бульдога, только нос маленький, зато верхние клыки как сабли, и наросты на губах словно чешуя. Все тело монстра, за исключением шеи и области гениталий, словно покрыто панцирем. От туловища отходило три пары кривых лап, с суставами, вывернутыми наружу, длинными, острыми когтями. Коричнево- серый цвет кожи, был с зеленоватыми подпалинами по бокам. Фома медленно обходил чудовище, от которого исходил запах псины, смешанный с запахом крови, еще вытекающей из раны чудовища.

Сету суетились над этими громадными тушами, аккуратно отдирая, твердую как броня кожу, сразу унося ее, куда-то в город.

– Пойдем отсюда, – сплюнув на монстра, обратился Фома к спутникам.

Толпа, окружавшая их, расступилась, освобождая им дорогу и провожая их восторженными взглядами.

– Теперь ты удивляешь меня, – обратилась к нему Лени, – своей безрассудной смелостью, даже пугаешь, но я горжусь тобой, таких отчаянных парней я еще не видела, – на лице Лени загорелся румянец и она смущенно, опустила глаза, – я очень переживала за тебя.

Фома в мыслях еще переживал случившееся, но слова Лени с ее похвалой ему понравились, потекли как бальзам по его душе, а особенно, последняя фраза. – « Все-таки, приятно получать комплименты, тем более от нее. И еще ко всему этому, она за меня переживала. Значит шансы, по завоеванию ее сердца у меня есть. Это радует».

– Тебе надо помыться и во что-нибудь переодеться, – прервала размышления Фомы, Лени. – Женщины приведут твою одежду в порядок, к празднику ты будешь в форме.

– Да, в баньку сходить дело хорошее и нужное, – только теперь Фома почувствовал на лице запекшуюся кровь, которая уже взялась коркой и стягивала кожу, да и одежда была вся пропитана кровью.

Фома помылся и прикорнул, укрытый стеганым одеялом, в одном из домов сету, который был выделен для гостей. Почувствовав во сне чье- то прикосновение, он открыл глаза и сразу увидел Лени. Она сидела рядом с ним, на небольшой кушетке. На ее коленях лежала одежда Фомы, выстиранная и поглаженная.

– Пора вставать, – ласково и нежно сказала Лени, – принесли твою одежду, нам нужно идти на праздник, переодевайся, я подожду за дверью, она встала и направилась к выходу.

– Ты можешь остаться, все равно уже все видела, – от этих слов Фомы, Лени смутилась. Но в ответ только улыбнулась и не торопясь, как будто специально раскачивая бедрами, вышла из комнаты. «