– Да ладно тебе! Я угощаю, возьми в бардачке.

Через несколько секунд я нащупал искомый объект в захламлённом ящичке. Прозрачная баночка полная вытянутых овальных капсул с пульсирующей жидкостью пурпурного цвета внутри окончательно выбила меня из колеи:

– Боюсь, – сказал я и выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями. – Боюсь настолько, что, кажется, у меня сейчас начнётся паническая атака! Я же даже не знаю, почему я этим занимаюсь! Почему решил бросить всё и пойти в дезоляторы! Что такого в моей жизни приключилось, что я, двадцатипятилетний лоб, бросил всё и попёрся убивать чудовищ?!

Кристофер посмотрел на меня глазами полными понимания, затем надолго уставился вперёд, сквозь лобовое стекло – на дорогу. На несколько минут машиной завладела гробовая тишина, словно никто никогда в мире и не умел ни издавать звуки, ни слышать их.

– Я не знаю, – наконец начал он. – Я не знаю, Акум, можно? Меня можешь Крисом. Не знаю совсем. Я тоже боялся. Сильно-сильно… Ещё даже сильнее, чем ты. И я тоже, как ты понимаешь, ничего не помню. Такая уж у нас, у дураков, судьба, – Крис нервно хихикнул. – Но это пройдёт.

– Когда?! – тут же выпалил я.

Теперь глаза полные грусти и сожаления, он снова посмотрел на меня, а затем уставился под колёса. Ответил только спустя добрых двадцать минут, когда мы уже приехали к одинокому дому, что стоит на самом конце последней улицы небольшого коттеджного посёлка. Он заглушил мотор и забрал у меня банку из рук.

– Знаешь, из чего эти таблетки делаются? – он достал одну ампулу и стал крутить её меж пальцев. – Из суставных частей големов. У нас они редко встречаются, поэтому закупаем на западе. Обходиться в копеечку, не суть. Знаешь, что этих големов разводят? Находят одного большого, привязывают к нему бедную кошечку или собачку, обязательно беременных, и сбрасывают его в вольер к вивернам, чьи крылья, сам знаешь, острее и прочнее любого ножа. А эти летучие твари фанатеют от беременных животных. Они разрубают голема на части, ударяя в самые мягкие – суставные части… Сука! А я ведь очень люблю животных… – Крис ударил по рулю. – Из частей голема вырастает несколько его копий, затем их переплавляют в эти ампулы и всё по новой. Типа будешь спокоен, как камень и против монстров помогает, – он откинулся на подголовник и проглотил таблетку, выражение его лица изменилось, стало спокойным. – Съешь одну, потом расскажу тебе о том, когда пройдут все твои страхи.

Я проглотил таблетку, слегка поморщившись от осознания её природы, и посмотрел на Криса. Стало спокойнее, сердцебиение выровнялось. Эти – куда мощнее, чем те, которыми нас пичкали в академии.

– Страх пройдёт, когда тебе будет нечего бояться. Сначала умрут близкие, обязательно, может, даже, ты зарубишь меня под влиянием мощного психонавта. Затем ты узнаешь, что единственное, что ты в своей жизни любил, как я, например, кошек, ежедневно оскверняется во имя благой цели. Затем, в какой-то момент, ты поймёшь, что ничего тебя больше «тут» не держит и ты готов умереть. Будешь претворяться, что всё нормально. Плакать от потери друзей. Чаще будешь смеяться, вон, как я. Но… – он пронзительно посмотрел на меня, что усугубило влияние его холодного голоса. – Но в один момент ты поймёшь, что в глубине твоей души ничего больше не осталось. И единственное, что держит тебя в этом проклятом мире – память тех, кто отдал за тебя свою жизнь, и невинные гражданские, которых ты, по долгу службы, обязан спасать.

Хорошо, что монолог Криса я услышал под влиянием столбняка, ведь, кажется, что иначе – я бы умер на месте от осознания своего будущего.