И именно здесь Кемаль с «помощью» Энвера убедился в правильности уже однажды сделанного им открытия: для того чтобы стать великим, мало быть хорошим солдатом, и место под солнцем обеспечивают отнюдь не знание тактики и одержанные победы, а нахождение на самых верхних этажах политической власти.

Да и кем бы остался тот же Наполеон, не добейся он, в конце концов, политической власти?

Пусть и великим, но всего-навсего полководцем.

Какими остались такие талантливые генералы, как Карно, Дюгомье и Моро, которых, кроме военных историков, не помнил никто.

А раз так, то и все его военные победы должны быть не самоцелью, а служить трамплином для еще более высокого прыжка.

Политика, и только политика может дать обладание высшей властью, которую уже почти получил не блиставший военными талантами Энвер.

Только политический гений поднимает любого полководца на иной уровень, где политик становится носителем общественной судьбы, и он обязан стать таким носителем, чего бы это ему ни стоило…

Прошло несколько месяцев, и пылкие, но нетерпеливые итальянцы, которым уже смертельно надоела вся эта возня в песках, предложили перемирие.

Империя не согласилась.

Италия захватила Додеканесские острова и начала бомбардировку Бейрута и устья Дарданелл, а несколько ее торпедных катеров попытались прорваться в Проливы.

Впрочем, ситуация была напряженной не только на фронте, но и внутри самой империи.

Намеченные младотурками реформы коснулись в основном только государственного аппарата, просвещения и армии.

Да и велись они не со знанием дела, а простым наложением европейских порядков на совершенно другие социально-экономические и культурные контуры.

Тесные связи с помещиками и полное равнодушие к задыхавшемуся в тисках ашара крестьянству, угнетение нетурецких народов и наступление на рабочее движение – все это мало напоминало те щедрые лозунги, с какими они пришли к власти.

И вполне естественно, что полное нежелание заниматься радикальными социальными и экономическими преобразованиями, отход от обещаний и неготовность противостоять давлению западных государств вызвали широкое недовольство среди населения, и особенно у нетурецких народов – армян, арабов, албанцев и курдов.

Чем не замедлили воспользоваться объединившиеся вокруг созданной в 1911 году партии «Свобода и согласие» их политические противники, основную роль среди которых играли дворцовая бюрократия, духовенство и компрадорская буржуазия.

Наряду с реакционными требованиями о предоставлении султану права вето, о создании благоприятных условий иностранному капиталу и других, «Свобода и согласие» выдвигала также лозунги демократизации общественной жизни, предоставления национальным меньшинствам равных прав с турками и т. п.

В результате бесславной войны с Италией «Свобода и согласие» в июле 1912 году добилась роспуска парламента и привела к власти правительство, полностью составленное из представителей оппозиционных партий.

22 июля 1912 года великий везир Махмуд Шевкет-паша был смещен с занимаемого поста.

Не желая осложнений на взрывоопасном Ближнем Востоке, Россия, Франция и Англия потребовали от Османской империи начать мирные переговоры.

Порта тянула с ответом, и разгневанная ее упорством Италия сумела-таки натравить Черногорию на Османскую империю.

Греция, Сербия и Болгария требовали выполнения статьи 23 Берлинского трактата – радикальных реформ в Македонии, равносильных практически полному освобождению от турецкой власти.

Турецкое правительство уклонялось и всячески тянуло время.

В августе 1912 года на коронном совете под председательством царя Фердинанда было принято решение: если Турция не согласится немедленно же приступить к реализации статьи 23, то начать против нее войну.