Мда… похоже мне предстоит «веселое» блуждание по лесу в поисках грибов. Я никогда не любила этим заниматься и не понимала грибников-фанатиков, рыщущих под каждым кустом, а теперь придется самой участвовать в этом скучном действе. Приятного мало.

Но что мне оставалось делать? Нужно налаживать связи, обзаводиться друзьями, хотя бы формальными и без таких вот «сборищ», увы, не обойтись.

- С удовольствием присоединюсь к вам, - ответила я с улыбкой. – Прогулки на свежем воздухе очень полезны.

- Вот и хорошо! – Ханна, наконец, выпила свое вино и посмотрела на дочь. – Дорогая, не сыграешь нам?

- С удовольствием, - Эмма поднялась и с гордым видом направилась к клавесину.

- Эмма поет как соловей, - шепнула мне баронесса и прикоснулась платочком к уголкам глаз. – Покойный супруг любил слушать ее долгими зимними вечерами, сидя у камина… Хорошие были времена…

Девушка устроилась за клавесином и полистав ноты, прикоснулась к клавишам.

- Взором вымолвлю в молчанье,
Что уста не скажут ввееек,
Трудно, трудноооо расставанье,
Пусть я — сильный человееек!

В этот момент я подумала, что покойный барон слушал свою дочь, будучи мертвецки пьяным, ибо этот визг можно было переносить только под анестезией. Наши с Сесиль взгляды встретились, и она легонько покачала головой, на секунду прикрыв глаза. Все остальные терпеливо слушали эти «трели», лишь Ханна с восхищением смотрела на свое белокурое чадо.

Под конец Эмма прикрыла глаза, видимо впечатлившись своим пением и завопила:

- Мне ж не плесть тебе веночееек!
Не дарить, как прежде, роооз.
Нас, Франциска, мой дружооочек,
Средь весны убил мороооз!

Взглянув на лица Лукаса и Эрлинга, я чуть не прыснула – они сдерживались из последних сил, и казалось еще чуть-чуть и мужчины начнут хохотать.

Уже дома, лежа в кровати, я посмеивалась, разглядывая гобелен с влюбленной парой. Пение Эммы все еще стояло у меня в ушах и я, наконец, поняла, что оно мне напоминало – скрип пенопласта, которым водили по стеклу. Если она будет петь на каждом вечере, то пора запасаться берушами.

На следующий день я занялась всем тем, чего так жаждала моя творческая натура. Вытащив из камина уголек, я принялась рисовать, и через час у меня были две замечательные выкройки – гном и снеговик. Мне приходилось шить их так часто, что я все размеры помнила наизусть.

Тетушка Лонджина готовила обед, мужчины занимались ремонтом конюшни, чтобы лошадям не пришлось зимовать на сквозняках, и в доме стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов.

Я аккуратно вырезала все части тела будущих игрушек и собрав остатки бумаги, швырнула их в камин. Они моментально вспыхнули, и тут я услышала странный стук, доносившийся откуда-то сверху. Странно… Что это?

Стук прекратился и тут же раздался снова, но уже в дверь.

- Да! Войдите! – крикнула я, отводя взгляд от потолка и поворачиваясь к двери. – Кто там?

- Я, - в комнату заглянул Антон. – Можно?

- Входи, что-то случилось?

- Нет, я нашел кое-что интересное, - парень подошел к столику и принялся рассматривать выкройки. – Это будут игрушки?

- Да, гном и снеговик, - кивнула я. – Хочу делать всякие штуки к Рождеству. Так что ты нашел?

- В южной башне есть комната, набитая всякими полезными вещами, тебе нужно самой посмотреть. Там даже стоят пять! Пять огромных ящиков со свечами! Ты представляешь, насколько богаты были бывшие хозяева этого имения? Я читал, что восковыми свечами пользовались очень обеспеченные люди.

- Да, ты прав, стоит посмотреть на эту комнату, - во мне моментально вспыхнуло любопытство. – Пойдем сейчас?

- Конечно! Я ведь пришел, чтобы позвать тебя, - Антон указал на дверь. – Прошу вас, графиня. Кстати, можно сделать Рождественские свечи. Расплавить несколько штук обычных и добавить краситель, будет здорово… А я могу сделать для них формы из дерева – елку, например, или звезду… Деда Мороза тоже можно… Или кто у них тут?