Не до конца понимая, к чему ведёт Смотритель, Максим кивнул головой.

– Подумай обо всех гони, паначи, расцветках, узорах, материалах и направь эту мысль в кончик пальца, а затем коснись моей головы.

Максим сконцентрировался, собрав все образы когда-либо увиденных им халатов и японской обуви в одну точку, и коснулся гребня Смотрителя.

– Получилось? – застыв с вытянутой рукой, спросил он.

Смотритель закатил глаза, зрачки его суетливо бегали слева направо. Наконец-то он успокоился и посмотрел на Максима.

– Кто придумал такую модель паначи?

– Какую? На высокой, слегка полукруглой колодке с поперечными направляющими?

– Они обе идеальны! Очень похожи на наши, но гораздо выше.

– Рад, что Вы оценили традиционные японские паначи. Они не только выше, но и тяжелее.

– Это мне и нравится. Хочу дать тебе что-то полезное от себя, неужели нет никаких пожеланий?

Максим задумался, поглаживая себя по щеке.

– Точно, – прошептал он, будто вспомнил что-то очень важное, – а, что вы делаете с фрагментами знаний, случайно попавшими из оболочки к путешественнику?

– А что с ними делать? Собираем в оболочках-хранилках.

– И много таких хранилок?

– Около пятидесяти, а что с ними не так?

Количество неиспользуемой информации поразило Максима.

– Я могу освободить хранилки, если позволите.

– Зачем тебе это? – в голосе Смотрителя появились нотки подозрительности.

– Люблю собирать паззлы, – практически искренне ответил Максим. – У меня есть теория, что из бесполезных фрагментов можно собрать нечто полезное. Повторяю, это всего лишь теория.

– Как хочешь. Выходит, ты опять оказываешь услугу, освобождая оболочки. С тобой о-о-очень трудно рассчитаться, но пусть будет, по- твоему.

Перед отправкой на Лемзю получишь свой паззл. А сейчас, – Смотритель встал с дивана, – мы отправимся на грызлоферм.

Вернувшись в яйцеобразную лодку, Смотритель нажал соответствующую кнопку, и они плавно начали скользить по магнатрессу. В этот раз маршрут пролегал вдоль здания. В течение семи минут они двигались строго прямо, пока жилой комплекс не закончился и перед ними не открылся вид на пятидесятиуровневую ферму. Как и все постройки, она была из стекла. Длина фермы составляла около тысячи метров. Через стены хорошо просматривалась система сообщения между уровнями. Вертикально и горизонтально двигались прямоугольные кабины без крыш. Один уровень вмещал четыре стеллажа с грызликами. Степень сытости, как и уборку плодородного слоя, контролировали механизмы. Поверхностные ни во что не вмешивались, но активно перемещались между уровнями.

– Хочешь взглянуть поближе? – спросил Смотритель.

– А может, сразу в мегаполис? – отворачиваясь от фермы, предложил Максим.

– Можно и в мегаполис.

После того, как Смотритель нажал комбинацию кнопок на панели, лодка стала трансформироваться. Спинки кресел опустились вниз, подлокотники развернулись и зафиксировали оболочки в неподвижном состоянии. Стеклянный купол накрыл лодку, превратив её в герметичную капсулу.

– И-и-и… три, два, один.

В ушах Максима ещё звучало окончание цифры один, а яйцеобразная лодка из белого стекла парковалась, принимая первоначальный вид. Стеклянный купол сложился, спинки кресел приняли вертикальное положение, фиксация ослабла.

– Ну что, – начал Смотритель, – добро пожаловать в мегаполис.

Максим медленно поднял голову вверх. Над ним в прямом смысле слова зависли конструкции из черного, белого и прозрачного стекла. Все они соединялись шахтами с внутренним магнатрессом. Мегаполис раскрывался несколькими уровнями. Первый был из прозрачного стекла, в нём располагались учебные центры с местами проживания, он не превышал двух километров в высоту. Второй – из белого стекла, с исследовательскими лабораториями по изучению внутреннего Армса – возвышался на восемь километров. И финальный, словно вишенка на торте, с его 25-километровыми чёрными монстрами, утопающими в глубине Олимпа. Именно там ведутся самые прогрессивные разработки по дальнему космосу, внешнему Армсу и внедрению знаний, полученных путешественниками. А ещё там живут великие умы Поверхностных.