Но проблема заключалась в том, что, о чем бы он ни думал, Рэймонд снова и снова приходил к одному и тому же выводу. Независимо от того, возьмет он на себя ответственность или откажется от нее, ребенок все равно появится, и он никак не сможет об этом не узнать. И уже в скором времени это дитя станет настоящим, мыслящим, духовным существом, точно таким же, как он сам, и будет сильно на него обижено. Оно будет судить о том, есть ли он в его жизни или нет, о его любви или ее отсутствии, будет спрашивать себя, чем оно заслужило такого отца. При этом Рэймонда больше всего ужасало, что в итоге это дитя станет испытывать из-за него более или менее сильную боль. Настанет день, и оно будет его ненавидеть, или беспокоиться о нем, или ощутит потребность отпустить ему грехи. Время нельзя повернуть вспять. Часы не могут идти против часовой стрелки. История их семьи уже началась.

Он поймал себя на том, что мурлычет мотив песни, которую сегодня слышал по радио. Женский голос напомнил ему о пении, доносившемся до него этим утром в Небесной, – громком, слегка фальшивившем, но звучавшем непреклонно. Оно непроизвольно вызвало в памяти голос матери.

Воспоминания о ней были туманными: ощущение щекотки, когда он прижимался щекой к маминому шерстяному свитеру; вздутые вены на тыльной стороне ее загорелых рук; запах ее волос, когда она, подражая лошадке, скакала по лужайке, а он висел у нее за спиной, уцепившись за косу. У нее была гитара, а ни одна из матерей его друзей даже представить себе не могла, что можно выступать перед людьми, не то чтобы отважиться на это. А мама играла для него. Ее музыка еще жила в нем – теплая и живая, она еще в нем трепетала.

До его рождения родители Рэймонда яростно критиковали буржуазную культуру и капитализм, но когда ребенок появился на свет, отец стал говорить, что им нужно приличное жилье. Чарльз Брайн с семьей переехал из однокомнатной квартиры в восточной части Ванкувера в гараж, стоявший рядом с роскошным каменным особняком, где он получил работу смотрителя и садовника. Именно там Рэймонд встретился с Дорис (отцу которой принадлежала усадьба), и, хотя они ходили в разные школы – Дорис в частную на берегу океана, а Рэймонд в государственную, где училось много трудных подростков, – все свободное время они проводили вместе, бродили по территории, строили крепости или играли в карты за кухонным столом.

Если Чарльзу нравилась работа и обретенная семьей стабильность, мать Рэймонда жизнь в имении раздражала. Она считала, что муж попусту растрачивает жизнь на всякие, по ее выражению, «фривольности», ухаживая за цветами, аромат которых никто не вдыхает и красоту которых никто не ценит, или косит траву на лужайке, где можно было бы играть в гольф, но никто по этой лужайке не ходит. Она вступила в Социалистическую партию Британской Колумбии и по вечерам обычно где-то пропадала, участвуя в протестах и политических дебатах. Со временем, оставаясь дома по вечерам, она стала себе позволять швыряться в мужа тарелками и бутылками, и однажды Рэймонд порезал пятку об осколок глиняной миски, который она не удосужилась подмести с пола после одной из их разборок. Самым ярким воспоминанием Рэймонда о ней было то, как она зубами вытащила этот черепок, когда он сидел на столе, и при этом ее ничуть не смутил вкус его крови.

Его передернуло, и он судорожно сглотнул. Рэймонд редко позволял себе погружаться в воспоминания о раннем детстве. Потому что, когда ему было шесть лет, как-то утром мама поцеловала его в лоб, собрала манатки и ушла.

С годами Рэймонд очень старался простить ее за это. Поверить, что она ушла, чтобы выжить. Чтобы спасти духовность. Чтобы бороться за то, без чего, как ей казалось, мир бы пропал. Она была женщиной, опередившей свое время, а он – ее сын – стал жертвой, которую ей пришлось принести. Ему надо было верить, что, оставив их, она поступила смело, что трус не смог бы так поступить. Но на самом деле ему не было дано узнать ее чувства ни в тот день, когда она ушла, ни на следующий. Может быть, она жалела об этом. Может быть, ей не стало от этого легче. Может быть, если бы она осталась, у нее было бы все: любовь, работа, цель в жизни и сын.