– Его детство было как приключение, – перебил ее Рэймонд. – Когда-нибудь он это поймет. Не стоит тебе себя за это винить.

Она едва заметно улыбнулась.

– Я в это не особенно верю. А если говорить честно, мне хотелось бы, чтоб он передумал и еще какое-то время оставался со мной. Я пока не готова с ним расстаться.

Рэймонд вынул из кармана зубочистку и легонько сжал в зубах.

– Так что, – спросил он, – значит ли это, что ты уже приняла решение? Ты в этот раз собираешься здесь остаться и быть моей главной помощницей?

– Ну, не знаю. А что стало с Дорис? Разве это была не ее работа?

– Она наведывается сюда время от времени, но мне нужен кто-то другой. Кто-то, кто готов пахать как лошадь. – Он слегка улыбнулся.

Клода посмотрела на реку – всю в солнечных брызгах, серебристую, быструю, потом перевела взгляд на спавшую Сативу, прижимавшую худенькими ручонками коленки к груди.

– Трудно принимать такие важные решения за своих детей. Я только хочу, чтобы она была счастлива, вот и все.

– О ней не беспокойся, – сказал Рэймонд. – Дети все могут пережить. Они с чем хочешь справятся. Когда Астра уработается до седьмого пота, я говорю ей: «Ты как звездочка в космосе, как повелительница небес!» Ты бы видела ее лицо, когда я так ей говорю, – она вся прямо светится. Астра самый способный человек из всех, кого я знаю.

Как бы мне хотелось родиться мужчиной, подумала Клода, чтобы быть настолько уверенной в себе.

– Ты и в самом деле думаешь, что это все, что нужно?

Рэймонд широко улыбнулся.

– Да. И уж точно не вижу ничего такого, что этому противоречит.

Клода занималась прополкой, когда подбежала Сатива. У нее на щеке, вымазанной малиновым соком, явственно различался отпечаток руки.

– Фри с Астрой целуются, – заявила дочка.

Клода встала и помассировала себе поясницу. Окна теплицы поблескивали на солнце. Было жарко, но над холмами начинали собираться грозные тучи, а в воздухе уже чувствовалось электрическое напряжение.

– Ты что, шпионила за ними? – спросила она.

– Нет. – Улыбка Сативы казалась застенчивой. – Хотя, может быть, но только самую чуточку.

– Знаешь, мне кажется, они уже достаточно взрослые, чтобы самим решать, как им поступать, – сказала Клода.

– А я тоже уже достаточно взрослая, чтобы кого-нибудь поцеловать?

– Конечно, нет. Тебе, детка, еще годы надо до этого расти, – немедленно ответила Клода, потому что лишь при мысли об этом ее чуть не вывернуло наизнанку.

Позже, хотя солнце скрылось за облаками, она отвела Сативу к речке и научила ее зависать в воде, держась за надутую старую автомобильную камеру. Они оттолкнулись от берега и поплыли в неспешном течении. Их двигавшиеся под водой ноги походили на ленты – грациозные, шелковистые и гладкие.

Через некоторое время, взявшись за руки, подбрели старшие дети. Волосы Астры были стянуты в высокий конский хвост, на ней были совсем короткие шорты из обрезанных потрепанных джинсов и одна из белых рубашек Фридома, завязанная на узел у пупка. Без присущих ей хипповских прикидов она стала напоминать девчушку из школы Фридома, не такую опрятную, не накрашенную, с небритыми ногами, но вполне похожую.

– Здесь очень здорово, Фридом. Не хотите с нами поплавать? – спросила Клода, радуясь возможности некоторое время побыть с сыном. – И с сестрой пообщаться тебе бы не мешало.