– С таким же успехом и Генка мог убить. Насколько я знаю, его тоже не было с вами в столовой.

– Чего? – округлил глаза Чудин. – Ты, Гера, говори, да не заговаривайся.

– Между прочим, – продолжал Борецкий, даже не взглянув в его сторону, – и у тебя, Люсенька, с алиби дело обстоит неважно. Ведь, если я не ошибаюсь, последней, ты Веньку видела живым. Так?

– Не ошибаешься. Именно так, – спокойно подтвердила Людмила.

– Хорош собачиться! – вмешался Митрич. – Не пойман, не вор. Любое обвинение требует доказательств. И доказательства эти должен добывать профессионал, а не вы. В общем так – сидите здесь и ждите меня. Я за участковым.

– А если его нет дома? – спросила Людмила.

– Тогда жена подскажет, где он, – мрачно ответил Митрич, – у него жена, всегда дома, она инвалид-колясочник.

– Как же он её одну оставляет? – удивился Чудин.

– Вот так и оставляет. Работа у него такая. А она привыкла, научилась сама себя обслуживать. И то сказать, не всё время она проводит в коляске, иногда встаёт, ходит, но недолго. Ну, я пошёл. Сидите смирно, не ругайтесь. Фрося, пригляди за ними. Не ровён час, глаза друг дружке повыкалывают.

Сергей Васильевич Федорычев никогда не мечтал служить в полиции. Но так уж сложилось, что бывший десантник, отличник боевой и политической подготовки поддавшись на уговоры начальства, сразу после армии пошёл учиться в школу, тогда ещё милиции. По окончании учёбы он несколько лет проработал в Иркутске участковым, потом, там же, пару лет в угрозыске. Однако, городская жизнь не прельщала уроженца сибирской глубинки, и он стал настойчиво добиваться назначения в родные пенаты, пусть даже простым участковым. Его старания, в конце концов, увенчались успехом. Он получил-таки назначение туда, куда так стремился. Только участок у него теперь был размером куда больше городского.

Внезапный визит Митрича, удивил участкового, но не особенно. Он с улыбкой посмотрел на вечернего гостя и с лёгкой иронией в голосе спросил: – Кто кому дал по морде?

– Мне не до шуток, Сережа, – серьёзно сказал охотник, – у нас ЧП.

Участковый, жестом пригласил его пройти в дом. Митрич отрицательно покачал головой.

– Что случилось? – спросил Федорычев.

– Убийство, – коротко ответил Митрич.

Фьююю! – не удержавшись, присвистнул участковый. – Ничего себе, поворотец! Честно говоря, я ожидал от этой публики неприятностей. Но, чтобы убийство? Уверен, что это так?

– Абсолютно. Пойдём, сам всё увидишь.

– Надеюсь, вы ничего там не трогали? – спросил участковый.

– Только тело брезентом накрыл.

– Хорошо. Ты иди, Митрич. Я по рации с начальством свяжусь, вызову опергруппу…. А пока они будут сюда добираться, попробую сам разобраться в этом деле.

Охотник ушёл.

Участковый появился в доме Борецкого примерно через полчаса. Тщательно осмотрев и сфотографировав убитого и место происшествия, он разрешил убрать труп и приступил к допросу свидетелей. Закончив опрос, он сделал знак Митричу, приглашая его выйти во двор.

– Если бы убили хозяина дома, – заметил участковый, – я бы не очень удивился. В Глуши есть, по крайней мере, один человек, который мог бы это сделать.

– Ты имеешь в виду Гуню? – спросил Митрич.

– Ну, да. Ты же знаешь, он злопамятный парнишка. А когда напьётся, у него башню совсем сносит.

– Но как бы он, незамеченным, сюда попал? Ворота-то на замке.

– Через забор мог перемахнуть, за домом.

– Согласен. Но это если бы убили Германа Сергеевича. А тут, человек всего сутки назад приехал. Кому он мог насолить за столь короткий срок?

– Ну, почему же за короткий? – хитро сощурился Федорычев, – а так называемые друзья убитого? Например, Борецкий.