– Не хочу.

– Тогда не надо никуда обращаться, – резонно заметила Светлана Владимировна. – Во всяком случае, пока. Стоит дождаться звонка похитителей и понять, чего они хотят.

– Я и так знаю, чего они хотят. – Николай Сергеевич отложил прикуренную сигарету в пепельницу и уронил голову на грудь. Пальцы быстро пробежались по темной шевелюре.

Я была полностью согласна со Светланой Владимировной в том плане, что привлекать к данному делу правоохранительные органы пока еще не время. Предпочтительнее было разобраться в ситуации самим, а не выводить похитителей из состояния равновесия. К тому же я допускала и еще один вариант произошедшего. Сегодняшняя история в ресторане могла и не иметь ничего общего с угрозами Белохвостову по телефону и давлением на него в связи с тем колоссальным проектом, о котором он сам упоминал при нашей первой беседе в моем гостиничном номере. То есть Вику никто не похищал, а она сама намеренно улизнула из-под моей опеки, желая провести время наедине с понравившемся ей парнем. Маловероятно, конечно, но и сбрасывать со счетов подобную альтернативу я тоже не имела права. Об этом я и заявила вслух уже в следующую секунду, чем, признаться, немного приободрила Белохвостова. Светлана Владимировна же отнеслась к выдвинутой мной новой версии весьма скептически.

– Если бы это было так, Женя, – нравоучительно и с весьма жесткими интонациями произнесла она, – то этот ресторанный донжуан не стал бы пользоваться поддельными визитками.

– Не скажите, – опровергла я ее аргумент. – Твердовский мог основываться на том, что практически все молоденькие девушки в глубине души мечтают о карьере актрисы. Режиссер – это своего рода наживка. Понимаете?

– Да, верно, – грустно изрек Белохвостов, вновь пристраивая сигарету между губ и смачно затягиваясь. – Вика как раз и относилась к этой категории.

– К какой категории? – не сразу врубилась я в ход его глубоких мыслей.

– Она хотела стать актрисой, – доверительно поведал мне Белохвостов. – А я, старый дурак…

Завершить обличительную речь в собственный адрес и тем самым, возможно, раскрыть мне глаза на какие-то подводные течения в отношениях с дочерью, Николай Сергеевич не успел. Перламутровая трубка радиотелефона, лежащая справа от киномагната на столешнице, издала призывную трель. Белохвостов машинально поднял ее и нажал кнопку соединения.

– Я слушаю, – понуро бросил он, но уже в следующее мгновение лицо Николая Сергеевича исказилось в болезненной гримасе. Он небрежно отбросил сигарету и стремительно поднялся на ноги. Руки его заходили ходуном. – Где моя дочь? – сорвавшимся на фальцет голосом спросил он. – Что с ней? Я хочу услышать ее.

Я, быстро сориентировавшись в ситуации, метнулась к стоящему у окна журнальному столику и нажала на телефонной базе кнопку громкой связи. В кабинет президента крупной кинокомпании тут же ворвался каркающий смех невидимого собеседника. Ко мне приблизилась и Светлана Владимировна. Мы кротко переглянулись.

– Успокойтесь, господин Белохвостов, – просипел простуженным голосом человек, отсмеявшись. – Не стоит так нервничать. Ваша дочь в надежном месте, и пока с ней ничего серьезного не случилось. Она жива и пребывает в полном здравии. Что касается ее дальнейшей судьбы, уважаемый Николай Сергеевич, то она целиком и полностью находится в ваших руках. Вы ведь будете послушным мальчиком, не так ли? – Мужчина снова засмеялся. – Или нам ее убить?

– Чего вы хотите? – как можно строже спросил Белохвостов, но его свирепость получилась уж слишком нарочитой. Наверняка собеседник почувствовал это.